СЫН ЛЮЦИФЕРА. ДЕНЬ 142-й.
И настал сто сорок второй день.
И сказал Люцифер:
– Всё обманчиво, неверно и зыбко. И нет ничего надёжного и прочного в этом мире. И единственная истина – что истин нет. Помни об этом всегда.
ОБОРОТЕНЬ.
«Mestlet, mestlet!»
(«Соединяйтесь!» - лат.)
Клич ведьм на их тайных
собраниях, призыв к началу
сексуальной оргии по окончании
пиршества. Трактат XV века
«Заблуждения газар».
…И вот я стою на кровати на карачках, на четвереньках,.. раком! так это, кажется, называется?.. ну да, вроде бы… наверное… – колени мои широко разведены, зад высоко задран, а голова, опущенная, наоборот, словно в знак скорби, низко и виновато, покоится уныло на скрещенных на подушке руках...
(Хм... Действительно, что-то рачье в этой позе определённо есть… И вообще, как же это всё-таки ужасно и трагично! Ах, первый адюльтер!.. И где? Прямо на супружеском ложе. На алтаре, можно сказать!.. Осквернение!.. Поругание!..)
…Чёрное платье и такого же цвета трусики небрежно брошены на стул, и на мне нет ничего, кроме съехавшего непонятно, кстати, как и когда куда-то вбок и вниз, на живот почти, и забытого просто мной в спешке чёрного, опять же, лифчика…
(Тоже следовало бы уж снять, вот только мешается теперь, и я в нём, наверное, сейчас как полная дура выгляжу! – с досадой соображаю я и даже покрякиваю и ворочаюсь слегка от этой неприятной мысли в этой своей рачьей позе. – Как корова… нет, скорее уж кобыла, корова это всё-таки чересчур!.. как кобыла со съехавшим набок седлом.)
…Н-да... лифчика… (Черти бы его взяли!!.. сняли…) А!.. ну, и чулочки же чёрненькие ещё на мне! На резиночках. Чуть не забыла!.. Ну, о-очень просто соблазнительные и сексуальные!.. Да-да-да! Ну, просто о-о-очень!..
Я вновь веселею и чуть-чуть игриво шевелю попочкой.
Как я тебе, мой милый, в одних чулочках, вид сзади? А?.. Нравится?..
Взгляд мой тут же опять падает на проклятый лифчик.
Как траурная повязка! – приходит неожиданно мне в голову, и я смешливо фыркаю. Настроение у меня от этой своей собственной шутки поднимается ещё больше. – На торжественных похоронах моей супружеской верности и чести. Сейчас гвозди вколачивать начнут... По самую шляпку. Пора бы уж, кстати! Чего там гробовщик-то мой телится? Ошалел от счастья?
Я кошусь назад. Но там пока – ни звука. Там вообще царит совершенно неестественная для такого момента тишина. Мёртвая. («Гробовая»!) Как будто бы и впрямь у нас тут похороны какие, а не... Я снова кидаю невольный взгляд на свои мрачные и тёмные одежды и опять нервно хихикаю. (Как специально! Вырядилась!.. Привет от Фрейда! Дурацкие шуточки подсознания.) Потом вновь осторожно кошусь назад.
