Она чувствовала, как румянец заливает лицо, и надеялась, что горничная достаточно занята ее волосами, чтобы заметить это.
Узнать, что она полностью побывала в его руках, должно быть, оскорбительно, однако так не было, и она спросила себя — почему? Потому что она доверилась ему? Или думала, что он ухаживает за ней не для того, чтобы воспользоваться ее беспомощным телом?
Ей никогда не приходило в голову, что купание может стать частью любовных игр, но мысли о нем вызвали ее тихий стон. Истинно эротическое наслаждение — представлять на своем теле руки Люка и скользящую мыльную пену.
— О, прошу прощения, мисс Хейдон! Здесь такой клубок… Я не знаю, как его распутать, если не потянуть немного.
— Не волнуйтесь, Уотерс, это не ваша вина. У меня так много синяков, я задела один, вот и вырвался стон.
«Я должна перестать представлять, как он купает меня», — подумала Эйврил.
Захочет ли он, чтобы она прикоснулась к нему там? Конечно, он же мужчина. Настоящий мужчина.
«И я плыву по очень опасным водам». Эйврил отложила губку и принялась за ступни. Люк д’Онэ не для нее, к тому же Эндрю Брэдон ждет ее в Лондоне. Точнее, он объявил по ней траур, и она должна как можно скорее известить его о своем спасении.
— Вот так, мисс. Все чисто, никаких узлов теперь. Нам лучше вытереть вас и уложить в постель до того, как принесут еду.
— Да, конечно.
Эйврил поднялась и взяла полотенце, которое протянула ей горничная. Она смыла Люка со своей жизни, как смыла последние следы мыльной пены со своей кожи. Она станет леди Брэдон и с этого момента намерена думать как виконтесса. На мгновение ей стало трудно дышать. Это будет сложнее, чем просто встать на пороге дома лорда Брэдона и объявить, к всеобщей радости, что она жива.
— Если вы чувствуете, что отдохнули достаточно, возможно, нам следует обсудить нашу тактику, мисс Хейдон.
Губернатор поставил чашку с чаем, и атмосфера в гостиной едва заметно изменилась.
Она спала до позднего вечера, затем оделась в одолженное ей платье из темно-розового шелка, привела волосы в порядок и спустилась к ужину в домашних туфлях мисс Гордон.
Встретили ее любезно. Леди Оливия одобрительно кивнула, мисс Гордон улыбнулась ей, сэр Джордж осведомился, хорошо ли она спала. Люк посмотрел на нее, не выдав никаких чувств, но склонился к ее руке — чересчур вежливо для небольшого ужина. Она развлекала себя фантазиями о том, как он будет поражен, увидев ее элегантно одетой, с убранными волосами, исполненную женственности.
Конечно, его не нужно было принуждать думать о ней как о женщине. Он знал это как никто другой. Его абсолютное безразличие совершенно возмутительно. Очевидно, одетая подобающим образом, выглядящая респектабельно, она более не привлекала его.