— Радиолокация?
— Генрих, я связывался со спецами. Они авторитетно утверждают, что этот прибор может обнаруживать цель, но точность его совершенно недостаточна, чтобы стрелять по его данным, хоть артиллерией, хоть торпедами! Перед ударом цель должна быть видима. Но вокруг нас было кольцо малых кораблей. Выходит, враг должен был пройти между ними?
— Продолжай.
— Вдруг — взрыв. Причем не похожий на торпедный — очень сильный, и под днищем, а не у борта. Нас всех сбило с ног, погас свет. Взрыв был ближе к корме, у нас сразу вышли из строя машины. И крейсер стал быстро оседать кормой и валиться на борт. Честно скажу, я был очень напуган, Генрих. Я не помню, как оказался на плотике. И мне еще очень повезло по сравнению с теми, кто должен был просто прыгать в ледяную воду. Меня и еще пятьдесят девять человек подобрал тральщик М-205. Капитан цур зее Ганс-Эрих Фосс, командир крейсера, так и остался на мостике — никто из выживших не видел, как он его покидал.
Эсминцы Z-25 и Z-31, следовавшие в голове строя, провели поиск подлодки, но не обнаружили ничего. Ни единого контакта — что невероятно. Они могли потерять его, но хотя бы раз услышали непременно, если лодка была рядом. И странно, что лодка не атаковала, хотя нам пришлось остановиться и зажечь огни во избежание опасности столкновений. Вся надежда была на наш эскорт, ходивший вокруг, но все ждали, что сейчас взорвется кто-то еще! Однако лодка не атаковала. Как мне объяснили, это тактика подводников — отойти после удачной атаки. Так как эсминцы еще не вернулись с поиска, я настоял, чтобы меня высадили на «Эрдманн», один из транспортов, шедший головным. И все оставшиеся часы я не сходил с мостика, но видел очень мало. Потому дальше буду рассказывать, согласно показаниям свидетелей.
Когда мы уже продолжили движение, погасив огни, взорвался «Нюрнберг». Причем взрыв его был такой же, как у «Ойгена», — под днищем и очень большой силы. Почти одновременно взорвались два замыкающих транспорта, «Висмар» и «Магда», и это уже точно были торпеды, картина была хорошо знакомой. Мы успели получить сообщение по УКВ с Z-32, он шел замыкающим. С вопросом, что ему делать, искать лодку или сохранять место в строю? Ответить не успели — связь пропала. Причем помехи носили явно искусственный характер.
— Что значит искусственный?
— Схожий с передаваемыми сигналами. Морзянка забивалась морзянкой же, голос — ругательствами на немецком. Но продолжу. Затем хвост строя подвергся нападению, как выяснилось позже, двух русских эсминцев. Старых эсминцев, много слабее наших, но все же вступивших в бой с нашим эскортом. И тут же Z-32 и Z-37 были торпедированы — снова обычными русскими торпедами. По два попадания в каждый корабль, что говорит либо о совершенно невероятной меткости, причем ночью, либо о том, что стреляли практически в упор! Однако на этот раз один из тральщиков, М-252, слышал подводную лодку, хотя и весьма короткое время. Нам очень мешало, что адмирал и штаб погибли, а связи не было. На головных, Z-25 и Z-31, не решились повернуть и идти на помощь, опасаясь атаки прямо по курсу Это ведь азбука в действиях подводных лодок: нападать спереди. Шум в хвосте мог быть отвлекающим маневром.