— Точно не мертвечина, — уверенно добавил он, как будто бы ему действительно удалось что-то унюхать.
'Вот всем Галуг хорош, — подумал Дариус. — И следопыт непревзойдённый, и отважен в меру, без безрассудства, что тоже достоинство, и стрелок отличный. Но чего это ему везде мор мерещится? И ведь нет ничего у него связанного с мором? Мора если уж кому и бояться, так это Ториану. Именно у него двух братьев и отца Варис к себе забрал, когда в Табалорне чуть ли не все переболели ветряной оспой. Хотя, если разобраться, у каждого из нас свой собственный страх имеется. Взять того же Ториана. Никак не скажешь по нему, что он высоты до ужаса боится. Ему проще на медведя с голыми руками выйти, чем на крышу дома забраться. Как ему переход через горы дался, только он сам один и знает. Или тот же Бист'.
Дариус однажды видел, как стремительно потерял цвет лица Бист, в ситуации, явно к тому не располагающей. Не имелось ничего в ней такого, чтобы чего-то забояться. Имелась лишь внезапно повстречавшийся им отряд всадников, явно куда-то спешащих, с пропыленными, темными от загара лицами. Он видел, как дернулась рука Биста к тулу с луком, висевшему у него на бедре. И как расслабился сверд, когда всадники приблизились, а затем и проскакали мимо. Видел, но спрашивать ничего не стал. Посчитает нужным — расскажет. Нет, так нет. Да, и сам он, тоже ведь свой страх имеет. И тянется его страх с самого детства, когда руки Сторна вырвали его из пекла.
Дариус бросил осуждающий взгляд на друга, и Ториан, крякнув, дружески хлопнул Галуга по плечу, успокоив его по-своему:
— Да ладно тебе, Луга, не бойся, откуда в таких глухих местах мор возьмётся?
Если, конечно, мы сами его сюда не принесли, — и хохотнул своей же шутке.
В том, что Ториан назвал его Луга, тоже имелась легкая насмешка. Луга — это прозвище, тянувшееся за Галугом с самого раннего детства, когда тот не мог выговорить свое имя. В те времена самого Ториана еще и в помине не было, он младше его почти на шесть лет.
Дариус неодобрительно покосился на Ториана еще раз. Дела у них и так обстоят далеко не самым лучшим образом, не хватало еще грызню устроить.
Затем извлек из заплечного мешка оселок, и в очередной раз начал править лезвия топора, и без того таким острым, что им впору бриться. Но это занятие отвлекало его от грустных мыслей. И кто дернул тогда его за язык, заставив дать согласие взять этот контракт? Все пошло не так. Потеря клинка, исчезновение Бора с Сегуром, встреча с варисургами, и наконец, ранение Тацира. Неизвестно еще, выживет ли он.