— Да так-то она у меня сознательная! — говорил Вася, и лицо его становилось мягким, теплым. — Нервная только! — На лице Васи появлялось тревожное выражение. — Войны очень боится, атомной бомбы. — На лице Васи улыбка, мягкая, немного снисходительная. — Только не за себя она боится, — вдруг опять тревожно, почти испуганно замечает Вася. — Нет, вы не думайте! Она за людей боится. Люди, говорит, опять будут мучиться! Она вообще к людям хорошо относится, за людей страдает. Вот плохо кому-нибудь у них в больнице, умирает кто-нибудь — она ночь не будет спать, плачет даже. Или выздоровел кто-нибудь, а близких-то у него нет, ну, знаете, инвалид какой-нибудь, или старушка одинокая, или приезжий. Ну, одним словом, помочь человеку надо. Она ничего не пожалеет, свое отдаст… Вот только нервная! Больная она у меня совсем!
Полина Антоновна представляла себе мать Васи действительно больной, изможденной женщиной. Когда же та в конце концов пришла в школу на родительское собрание, Полина Антоновна увидела женщину довольно молодую, энергичную, даже красивую, с горячими, пожалуй слишком горячими, черными глазами. Они, эти глаза, в упор смотрели на собеседника и своим блеском реагировали на каждое его слово.
Полина Антоновна в это время была как раз очень рассержена на Васю за какую-то новую грубую выходку и после собрания попеняла на него его матери, Надежде Ивановне. При этом она сгоряча даже несколько преувеличила Васину вину, ожидая, как это обычно случается, сопротивления со стороны матери, защиты и оправдания сына. Но вместо этого глаза Надежды Ивановны сверкнули негодованием, и она как будто бы даже обрадовалась.
— Ну вот! — горячо проговорила сна. — У других дети как дети, а мне за своего только краснеть приходится! Ладно ж! Я с ним поговорю! Ему и за новое попадет, и за старое, и за три года вперед попадет!..
Этот разговор, происходивший после собрания, когда тебя окружают родители и нужно побеседовать и с одним, и с другим, и с третьим, естественно, получился коротким и поверхностным. Но нотка строгости, прозвучавшая в словах Васиной матери, Полине Антоновне понравилась. Редкая нотка!
Поэтому Полине Антоновне очень хотелось повидаться с нею еще раз и обо всем как следует договориться. Но та опять где-то пропала, а когда пришла, то была совсем в другом настроении. В выражении лица ее не было той энергии и решительности, которые показались привлекательными Полине Антоновне при первом знакомстве, и настроена она на этот раз была на жалобный тон.
— Ну что я с ним сделаю? И сама я… Я всей жизнью измучилась и с ним измучилась!