Все перепуталось в жизни, словно в метель в поле. Дорог много, а какая из них главная, единственная? Хорошо, когда рядом такие проводники, как Григорий, его друзья из Освеи.
Серый жеребец снова появился в Прошках. Но сегодня пан Гудковский даже не зашел в дом к старосте. Вызвав Герасима Фроленка на улицу, он, не слезая с брички и не здороваясь, спросил:
— Где ваш бухгалтер? Этот самый, как его, Лукашонок…
— Бухгалтер? — староста задумался. — Вы бы, господин бургомистр, отдохнули с дороги, чайком побаловались.
— Некогда, не тяни резину. Отвечай быстрей, когда спрашивают.
Лицо старосты стало сосредоточенным. Помедлив секунду, он ответил вопросом на вопрос:
— А зачем вам, господин бургомистр, понадобился специалист бухгалтерского дела? Не для работы ли в волости?
— Бери повыше, — буркнул Гудковский. — А вообще, бес его знает, зачем этого Лукашонка требуют в управу.
Весть о том, что Василия вызывают в управу, быстро распространилась во все концы деревни. Вездесущие мальчишки сообщили о ней и Аниське. Она бросилась через дорогу, к дому напротив. Пробежала мимо растерянной Марии Петровны и, запыхавшись, остановилась возле Василия. Он сидел за столом и ел яблоко…
— За тобой… Полицейский… И бургомистр…
— Ну… — Василий нехотя улыбнулся. Его улыбка тут же погасла. Он бросил через окно недоеденное яблоко и стал застегивать ворот рубашки-косоворотки, словно хотел предстать перед теми, кто за ним приехал, в наилучшем виде.
— Говорят, в самую управу повезут, в Освею, — немного отдышавшись, уточнила Аниська.
— В самую, говоришь? — Василий улыбнулся опять, но теперь улыбка была другой — хитроватой, дерзкой.
Аниська удивилась. Ему бы прятаться, бежать — кто может знать, зачем вызывают новые власти. А он спокоен, даже весел и, по всему видно, готов повиноваться.
Бургомистр встретил его с начальственной ворчливостью:
— Везет же всяким шельмам! Поедешь, как барин, на бричке. Потому как и самому тоже надо в управу.
Но, подъезжая к Освее, пан Гудковский высадил своего случайного попутчика. Негоже бургомистру быть в одной компании с человеком неясной репутации, которого бог весть зачем требует начальство.