— Опять кошку впустил, — заметила, выглянув из ванной, крупная смуглая женщина.
Должно быть, она принадлежала к тем монстрам, что докучали Сахарову. У нее были удивительные коричневые тени вокруг глаз, подаренные самой природой.
— Я кошку не звал, — огрызнулся Юрий Валерьевич. — Она к Блиновым ходит. Ее, наверное, Алексей прикармливает.
— Алексей в запое.
— Разве кошка про это знает?
— Не умничай, — сказала женщина. — Если она что у меня сожрет, тебе мало не будет.
— Я-то при чем, Лида?
— Не углядел, как она влезла, тебе и отвечать.
Самоваров почувствовал неловкость — ведь именно его, а не Сахарова нагло оттеснила кошка, входя в квартиру. И он ее не остановил! С порога кошка рысцой побежала по длинному коридору и скрылась неизвестно где. Похоже, она ориентировалась на голос Лепса, который лился из какой-то дальней комнаты.
Сахаров и Лида прислушались, Самоваров замер рядом. Издали до них донесся деликатный звон, будто кто-то ставил чашку на блюдечко.
— Она на кухне! У меня там холодец! — вскричала Лида и двинулась по коридору так резво, как позволяло ее плоскостопие.
Юрий Валерьевич кинулся вслед за ней, Самоваров остался в холле. Из кухни послышались крики, проклятия, металлический лязг и грохот упавшего табурета. Наконец Сахаров вернулся. Побелевшими от усилий пальцами он держал за шкирку чумазую кошку с черным пятном на морде. Лишенная холодца, кошка разочарованно выла. Она изгибалась в руке Юрия Валерьевича и когтями задних лап пыталась вспороть его щеку. Лида шла сзади и мстительно ухмылялась.
— Через день такая коррида, — проходя мимо Самоварова, пожаловался Юрий Валерьевич.
— А ты ушами не хлопай! — веско заметила Лида. — Вечно откроешь дверь нарастапашку и ползешь еле-еле. Тут не только кошка, тут верблюд влезет.
Говоря последние слова, она недобро глянула своими темными очами на Самоварова. Особенно ей не понравился пакет с продуктами в его руках.
Сахаров приоткрыл входную дверь и забросил кошку далеко в сумрак подъезда.
— Теперь ко мне, Николай Алексеевич! — сказал он и достал еще один длинный ключ.
Комната Сахарова, вторая по коридору, казалась довольно просторной — может быть, потому, что в ней было мало мебели. Стояли здесь лишь кухонный стол с пластиковой крышкой, тахта, комод да два поцарапанных стула. Осенний свет всласть заливал и золотил эти скромные предметы. Шторы ему не мешали — Сахаров не держал никаких штор. Зато толстые стены делали неотвязный голос Лепса еле слышным — он будто просачивался из другой жизни, извне, подобно водопроводной протечке (на стене у Сахарова как раз красовались недавние ржавые разводы).