Артем долго не верил, что заблудился. Это было глупо, это было невозможно. Наверное, Варя слишком отклонилась от нужного направления, а он пошел за ней и сбил себе ориентиры. Иначе почему он все идет и идет на север, а никакого шоссе с заправкой и кафешкой не видно? Даже жалкой деревушки не попадается. Карта осталась в машине, да и к чему теперь карта? Надо просто успокоиться и подумать.
Артем сел прямо на землю, на холодную мягкую хвою. Бор здесь кончался и хирел, перебивался осинником, мокнул — значит, болота недалеко. Артем закрыл глаза и стал представлять себе то, что видел на карте.
Смутное вышло воспоминание — зеленого цвета с горизонтальными черточками было на карте много. Шоссе вилось по зелени белой тонкой жилкой. Надо идти и идти на север, тогда все равно наткнешься на дорогу. Где эта дорога? Как узнать, где он сейчас? По солнцу?
Солнце то вспыхивало ярко и расчерчивало землю тенями, то скрывалось в холодном облаке. Тогда все делалось серым, мутным, и казалось, что уже вечер. А может, и правда вечер? Мобильник у Артема разрядился, дорогие его часы Варя на всякий случай положила себе в карман. Они и сейчас там. Вот сучка!
Артем старался не думать о Варе. Его мутило от тоски и голода. Он не привык обходиться без еды, причем хорошей и вовремя. Он был спортсмен. Еще древние говорили — а Артему пересказал тренер, — что воин закаляется голодом, лишениями и тревогами, а атлет режимом и отменной пищей. Он не воин. Ему жрать надо. И вообще жить.
Никогда прежде он так не хотел жить, как сейчас. Прошлое стало чужим, то, чего он добивался вчера, стало невозможным, странным и далеким. Только бы дойти до шоссе или станции… Тогда можно что-то исправить. Как вышло, что он влип во все это? Одна баба его купила, как котенка или хомячка. Другая использовала, как одноразовую посуду, чтобы потом отшвырнуть не глядя. Почему он ее так любил? Он еще сегодня ночью ее любил. И хотел. И имел. Где сейчас эта любовь? На другом краю хмурого бесконечного бора, там, где боярышник в крови. Зачем она так сказала?
— Не прикасайся больше ко мне, — сказала она. — Зачем ты мне все выложил? Про эту женщину? Противно и страшно. Теперь понимаешь, что нам надо разбежаться? Ты… Зачем ты с ней это сотворил? Прямо мороз по коже. После этого я больше не смогу с тобой спать. Никогда.
— Наоборот, — ответил он ей. — Теперь-то тебе никуда не деться. Никто ради тебя такого не делал и не сделает. Ты должна быть со мной. Мы ни на минуту больше не расстанемся.
— И ты все время будешь меня насиловать, как сегодня ночью?