И впрямь — поздно было. На полянку ввалились мужики. Расступились, выпустили вперед попа, и он встал, широкий да сопящий — видать, не привык по лесным пригорочкам шастать.
Гриша, держа перед собой другой образ, шагнул из дупла им навстречу.
— Срамотища-то! — изумленно воскликнул кто-то.
— Ты и баб так встречаешь — без порток? — глумливо поддержал другой мститель. — Оно и сподручнее!
— Тако повелел Бог и Исайе ходить нагу и необувенну, — звонко и уверенно произнес юный батюшка. — И Иеремии обложить чресленник о чреслех, и иногда возложить на выю клади и узы, и сим образом проповедовать. И Осии повелел пояти жену блуждения и паки возлюбити жену, любящую зло и любодеицу!
— Батька Пафнутий! — воззвал к попу первый мужик. — Чего это он про любодеиц?
— Кто про что, а вшивый — про мовню! — вмешался глумливый голосок, и мужики, хоть не желали, а рассмеялись.
— Ты ли тот еретик, что живет в дупле и кличет себя Гришкой? — для верности уточнил ясковский поп.
— Григорием, не Гришкой, меня покрестили, а не сам себя кличу, — возразил Гриша.
Алена, пока еще не замеченная мужиками, выглянула из дупла.
— Гришка, стало быть, мал еще Григорием величаться. Может, и по отчеству тебя чествовать? — глядя сверху вниз, осведомился поп.
— У Господа отчеств мирских нету, все мы — его, Божьи дети и одно нам отчество — Божьи, — отрубил Гриша. — А иное всё — от нечистого!
Алена так и ахнула.
Батька Григорий сам набивался на огненную погибель.
Ясковский поп Пафнутий от такой наглости даже рот приоткрыл.
— Ну, ты, еретик!.. — загремел вдруг он, тыча перстом в бесстрашного Гришу. — Писание толковать взялся! Да кто ты есть, чтобы Писание толковать, пес? Кто тебя рукоположил? Шатаешься меж двор, аки шпынь ненадобный! Людишек смущаешь! Баб беспутных привечаешь! Ишь, в дупло забрался, святитель голоштанный! Может, у тебя там и теперь девки зазорные?
— Это в тебе сейчас бес говорит, — спокойно и даже с сочувствием отвечал Гриша. — Силен бес-то, а? Всего ему мало! Погляди, каково чрево тебе твой бес напихал! В двери-то как пролазишь, бесталанный? А я живу чисто, в посте да в молитве, за то ко мне православные и тянутся…
— Ты — чисто? — Попа уж вовсе повело куда не след. — Бабы молодые к тебе тайно бегают — чисто? Антихрист ты, гроб повапленный! До патриарха дойду — а тебе не жить!
— Зачем же до патриарха, батька? — прозвучало вдруг за спиной у попа. — Нешто сами не осилим?
— Лес бы не занялся… — подал голос кто-то осторожный.
— Не летний жар — не займется!
— В дупло его — и хворостом обложить!
— Ну-ка, тихо, православные! — вмешался ясковский поп, но не слишком сердито. — Берите и вяжите чертова угодничка! Первым делом — к воеводе его! Ишь, выдумал — бабы с девками к нему бегать будут! Ну, кто с веревками?