— Ну и что ж ты со мной поделаешь? — Степанида встала перед ней, руки в боки, глаза в потолоки. — Силой возгордилась? Устинья-то Кореленка той силой владеть умела, а тобой пока даже не сила, а невесть что владеет! Наследница! Рожу-то утри, глядеть тошно.
— Что ж это со мной? — опомнилась Алена. — Степанидушка, никак хульный бес?.. Ахти мне… Господи Иисусе, матушка Пресвятая Богородица…
— Никто к тебе хульного беса сейчас не подпустит, — подумав, рассудила Степанида. — Нет у тебя таких врагов, вот разве что жених тот, Федька, до тебя доберется. Так и он — за косу да по уху, а не то чтоб бесов подпущать… А если и сыщется какая злыдня — та сила, что Кореленка в тебя всадила, вокруг тебя прочнее каменной стены обернулась и хранит. Только вот знать бы, для чего хранит…
* * *
— Всё запомнила? — строго спросила Степанида.
Алена завела глаза к потолку, припоминая.
На ней была рубаха исподняя ненадеванная, коса — распущена, под босыми ногами — большой лоскут василькового сукна. Степанида также стояла перед ней в длинной рубахе, распояской, с волосами ниже пояса, с непокрытой головой. Теперь, когда платок не прятал половины ее лица, виден был корявый шрам в глазнице на месте глаза. Но Алена к нему уж притерпелась.
Обе они прислушивались — и обе одновременно уловили далекие голоса. Это перекликались на кремлевской стене сторожевые стрельцы.
— Никак полночь. Начнем, благословясь? — нетерпеливо спросила Алена.
Степанида в последний раз провела новым гребнем по волосам и повернулась к образам.
— Господи благослови проклятье снимать и смертную порчу на семь гробов отделывать!
И перекрестилась с поклоном.
Алена зажгла от лучины две большие образные свечи, прилепила их к столу, по обе стороны зеркала-складня. Свечи горели в меру ярко, ровно, без копоти. Рядом поставила мису со святой водой, положила сложенный белый плат. Степанида тем временем подвинула стулец, на котором лежал скатанный тюфяк, и помогла Алене сесть повыше, чтобы зеркала друг в друга глядели.
Затем она поставила на колени Алене второе зеркало-складень и убедилась, что они отражаются одно в другом, образуя уходящий в неведомое путь отражений.
— Гляди, — негромко сказала она. — Вот по этой дороженьке то зло, которое к тебе прилипло, уйдет к тому, кто его на тебя напустил.
— Туда ему и дорога, — отвечала Алена, устраиваясь поудобнее.
Нетерпение овладело ею, радостное нетерпение, как перед первой ночью с тем, кого сама избрала да с ума свела без приворотных травок.
И потому, возможно, не ощутила она, что Степанида Рязанка малость оттягивает миг, когда придется браться за дело. Не уловила она, что ворожее малость страшновато. Права была Степанида — хорошо Алена отдавала, да плохо принимала. Видно, и покойная Кореленка такова же была…