Он оказался крутым. Должно быть, опытные кучера знали, как заставить лошадей взбираться наверх. Судя по следам на свежем снегу, совсем недавно кто-то проезжал здесь. Аленка лупила мерина до тех пор, пока ее не осенило — это ж не вверх взъехал, а вниз съехал тот, кто до нее переправлялся через реку, а собирался ли он возвращаться обратно той же дорогой — дело темное.
Аленка вылезла из саней и, таща за собой лошадь под уздцы, стала карабкаться вверх. Из самых что ни на есть последних силенок…
Снег был совсем весенний — рыхлый да мокрый. Она и без того промочила ноги, когда брела за Федькой к церкви, а тут еще прибавила, да совсем насквозь!
Умная лошадка поняла, что ей помогают, — тяжко и с усилием ударяя копытами в снег, словно стараясь пробить его до самой земли, она шаг за шагом поднималась вверх. И, когда они вдвоем преодолели подъем, долго ждала, пока стоящая на коленях в снегу Аленка несколько придет в себя. И, доползя до края саней, повалится на медвежью полсть, не в состоянии даже сразу заползти под нее.
— Спасе…
— Беги!
Несколько часов ехала так Аленка, решительно не зная, есть ли поблизости жилье. Но лошадка бежала, никаких препятствий более не попадалось, а когда встретилась очередная развилка, Аленка положилась на лошадиное чутье — и санки понеслись вправо.
Она даже настолько освоилась, что стала копаться в санях, и откопала завернутые в холстину постные пироги — с кашей и гороховые.
Аленка так давно не видывала хорошей еды, что эти пироги показались ей лучше, чем пшеничные калачи выпечки кремлевского Хлебенного двора.
По количеству пирогов она поняла, что те двое, Степан да Афоня, ехали не издалека и возвращаться домой собирались в тот же день. А, значит, к вечеру она могла прибыть в то село или тот городок, откуда они утром отправились в дорогу.
Как-то под приоткрытым окошком, у которого она сидела с вышиваньем, поверстанные в потешное войско бывшие царские конюхи в Преображенском толковали о делах конюшенных. И, стосковавшиеся по коням — государь коней не жаловал, так что и войску больше приходилось шествовать пешком через буераки, — они вспоминали былые царские охоты, смышленых аргамаков, минувшую вместе с покойным государем Алексеем Михайловичем роскошь и величие… Кроме всего прочего, сказано было и о лошадях, кои, утратив в лесу всадника, сами приходили на конюшню, выбираясь при этом безошибочно из любой чащобы.
Сейчас те речи вспомнились.
И помолилась Аленка, что было сил и страсти, чтобы лошадь вынесла до ночи к человеческому жилью, потому что встречаться с волками ей было не с руки, она не отбилась бы одним кнутом.