Гордостью геологов была каменная карта Монголии, состоявшая из тонких, искусно вырезанных и подогнанных друг к другу пластин агальматолита, лиственита, яшм, агатов и других камней. Было и многое другое. Допоздна горел свет в подвале углового дома на проспекте Мира: это часами, склонившись над эскизами, просиживали здесь Мунхтогтох, Тумур и заведующий экспериментальным цехом Буян. По эскизам, разработанным ими совместно с консультантом С. В. Юровым — большим знатоком и энтузиастом камня, в цехе изготовлялись образцы, которые затем перекочевывали в музей партии. Лучшие из них экспонировались в министерстве и на городских выставках. Пропаганда самоцветов, потребовавшая вдохновенного, весьма кропотливого и нелегкого труда, была не напрасна: геологам удалось пробудить большой интерес к монгольскому камню.
Так постепенно на монгольской земле геологи развивали сырьевую базу цветных камней, помогали создавать новую в стране камнеобрабатывающую промышленность.
Начало было положено и сулило, казалось, блестящие перспективы. Даже по предварительным геологическим изысканиям, в Монголии была выявлена разнообразнейшая палитра цветных камней. Было известно более 70 месторождений и проявлений самоцветов, где требовались геолого-разведочные работы для оценки запасов и качества сырья. На россыпных месторождениях граната-альмандина, агатов и агальматолита проводилась сезонная добыча в количествах, полностью удовлетворяющих промышленность. И все же к 1973 г. спрос на изделия из монгольского камня резко упал. Партия «Цветные камни» оказалась на распутье. К тому времени в столичных магазинах и аймачных центрах все чаще стали появляться импортные ювелирные украшения из чешского пиропа, индийского тигрового глаза, китайской бирюзы и японского жемчуга. Они вызывали восторженное удивление не только естественной окраской камня, но и совершенной техникой его обработки, филигранной работой ювелиров, оправляющих камень в благородные металлы. Монгольские изделия из альмандина, сердолика или агата не могли конкурировать с импортными украшениями. Жизнь менялась, и эти изменения не могли не коснуться Комбината бытовых услуг, выпускавшего ювелирные изделия по старинке, уже не отвечающие эстетическим требованиям времени.
Стало очевидно, что работать по-старому уже нельзя, нужно создавать современное ювелирно-камнерезное производство — производство с разносторонней и совершенной техникой обработки камня, с новыми художественными формами и ассортиментом изделий, учитывающими тенденции и требования времени, моду и национальный колорит. Жизнь выдвигала новые задачи и перед геологами-самоцветчиками; от них требовались в первую очередь дефицитные драгоценные и ювелирно-поделочные камни, способные конкурировать с зарубежными. Правда, к тому времени были известны находки топаза, берилла, аквамарина и цветного турмалина, однако источником этих ювелирных камней были пегматиты, в той или иной степени уже выработанные старателями на глубину, а чтобы определить их промышленную ценность, потребовались бы большие затраты времени и средств. Можно было искать еще неизвестные в Монголии драгоценные камни, такие как изумруды, рубины и сапфиры, но для этого должны быть хорошо изучены специфические особенности этих камней, разработаны критерии их поисков, что потребовало бы специальных научных исследований. А жизнь неумолимо выдвигала все новые и новые требования. В министерстве торопили Мунхтогтоха с выработкой новой программы, учитывающей конкретные условия. На партию «Цветные камни» рассчитывали, ждали от нее нового взлета. Пришлось заново анализировать геологические материалы, знакомиться с самоцветами музеев Улан-Батора и старинных украшений частных лиц, встречаться с монгольскими умельцами-дарханами, ювелирами, искусствоведами.