– Как это? – недоверчиво спросил Григорий.
– Так это: заболел, горбатить не можешь, тебе железкой по темечку и в бетон! Нет человека, нет проблем.
– Как фашисты, что ли?!
– Ну, да… как фашисты. А в конце списка просьба: нашедшему сие, сохранить до лучших времен и передать для отпевания в первый же попавшийся Православный Храм. О, как! Ещё тогда верили в лучшие времена. Только где эти времена-то, когда настанут, попробуй, угадай! – Перешёл на шепот рассказчик. Собеседнику же от этого шёпота стало не по себе и он, стоя на коленях, спросил осипшим голосом:
– А тетрадка та теперь где?
– Изъяли при шмоне. – Продолжал шептать Рудольф, наклоняясь всё ближе к уху Григория. – У Терёхина в архиве, я думаю. Он теперь там заправляет…
– Это, у какого Терёхина?
– Тс-с-с! – Приложил палец к губам рассказчик, оглядываясь по сторонам. – Идёт кто-то. – Прошептал последние слова старожил и, пригибаясь, побежал к воде, прихватив с собой, пустую бутылку вместе с пакетом.
– Надо об этом в краеведческий музей сообщить! – Сказал Григорий, вглядываясь в фигуру девушки в васильковом платье, приближавшуюся к нему. Он крепко зажмурил глаза и тряхнул головой, прогоняя галлюцинацию.
– «Всё, допил!» – Подумал Григорий и, раскрыв глаза, обнаружил, что девушка подошла совсем близко, а Рудольф, присев у воды старательно умывает руки.
Антонина подошла, помахивая берёзовой веточкой и, оглядела Григория смешливым взглядом.
– Добрый вечер, Григорий Иванович. – Произнесла она напевно.
– Так уже… виделись… же. – Не зная, куда себя деть, проговорил тот.
– То был день, а теперь вечер. – Она, лукаво улыбаясь, огляделась и, оторвав листок от ветки, громко крикнула:
– Рудольф Ефсеич, вас супруга по всему поселку разыскивают. С ног сбились.
– Чего это вдруг? Отродясь не искала. – Отозвался из-под берега Рудольф.
– Не знаю, не знаю… Может на полулитру дать решила, а может ещё чего…
– Будет вам изгаляться-то… – недоверчиво посмотрел тот на табельщицу, но всё-таки торопливо зашагал в сторону посёлка.
Григорий с Антониной остались одни на речном берегу. Они, долго молча, стояли друг против друга, боясь произнести хотя бы одно неосторожное слово, которое могло испортить эти неповторимые минуты. Наконец, Григорий, почувствовав под ногой сосновую шишку, решил отбросить её в сторону и, пошатнувшись, коснулся рукой плеча Антонины. В этот миг она оказалась так близко, что он ощущал тепло и запах её тела. Антонина резко выдохнула из себя всю девичью скромность и, насмешливо глядя Григорию в глаза, обвила его шею шоколадными от загара руками…