…Колокольным набатом разнеслась по посёлку весть о несчастном случае, произошедшем в «Желдорцехе». Обросшая неимоверными фактами новость дошла и до ушей Нины Ивановны. Она проглядела все окна, поджидая сына с работы, ведь говорят, что он являлся прямым виновником происшествия. Она сходила в сарай, на всякий случай, заглянув в «гнездо», куда он забирался, не заходя домой, особенно в последнее время и, сердцем чувствуя неладное, ступила за калитку…
…Андрей пробрёл в воде уже шагов пятьдесят, а глубина всё ещё была по пояс. Его это злило, и он отчаянно бил кулаками по тёмной воде, словно вёслами загребая её назад себя. Наконец началось постепенное углубление. Когда вода коснулась подбородка, он вдруг услышал, резанувший по сердцу материнский крик!..
– Сы-но-о-к!.. Чего же ты удумал, сы-но-ок?!!
Очнувшись от предсмертного безразличия, Андрей повернулся лицом к берегу. Мать стояла над обрывом на коленях и, вскинув руки к небесам, просила пощады у Всевышнего. Сквозь застилавшие глаза обильные слёзы, она видела, что ещё шаг и её мальчика навсегда проглотит черная водная пучина!
– Мама? – беззвучно прошептал Андрей. – Ма-а-а-ма-а-а!!! – Разнеслось по всему лесу и он, через силу преодолевая сопротивление воды, оступаясь и захлёбываясь, побрел к берегу, видя перед собой только сутулую горестную фигурку матери.
Выкарабкавшись на берег, Андрей не подошёл, ноги его не слушались, а подполз к матери на четвереньках.
– Что же ты мне сердце-то разрываешь, сынок?! – Навзрыд спросила мать, укоризненно глядя на сына. Он трясущимися руками прижал её голову к своей мокрой волосатой груди:
– Прости, ма… Люблю её… очень. Из-за меня всё… Не могу я так! Не могу-у!!
– Забудь, сынок!
– Не могу!..
– Забудь… – она гладила сына по волосам, будто маленького и хмуро смотрела на пенившуюся у берега воду, в которой он мог исчезнуть навсегда, опоздай она хотя бы на минуту.
Вернувшись со службы и не застав дома никого, Терёхин старший нехотя поел и вышел на крылечко, закуривая папиросу. Он тоже знал о происшествии во всех подробностях. Удивленно посмотрев на голого по пояс сына, открывавшего калитку, на имевшую не здоровый вид жену, Терёхин грозным голосом воспитателя, спросил:
– Тебя, что, крестить водили?
– А, что, похоже? – не глядя на отца, огрызнулся Андрей, намереваясь пройти к сараю.
– Н-нет, погоди-и! – Остановил батя. – Ты зачем из людей кровь пьёшь? Из нас с матерью?!
Из-под ощетинившихся усов, вылетела неосторожная капля слюны и угодила Андрею в глаз. Тот часто заморгал и, отвернувшись, пошёл дальше. Отец со злостью раздавил в кулаке горящий окурок и сплюнул.