– На, вот… Чуть не забыл.
Сразу письмо она читать не стала, а спрятала под подушку и совершенно по-взрослому задумалась над словами соседки. Она начала припоминать некоторые странные моменты в материнском поведении, которым никогда не придавала особенного значения, и ей снова стало горько и обидно за своё бездумное поведение.
Ближе к полудню начали заходить люди. Поминали парой стопок рабу Божью Антонину и, посидев недолго тихонько, не прощаясь, исчезали.
Уже затемно пошла к себе баба Даша, подбадривая и наставляя на путь истинный юную хозяйку, уставшую и осунувшуюся от пережитого…
Прибирая со стола посуду, Алёнка поглядывала на Лукича, сидевшего молча, опустив голову, напротив освещенного двумя свечками материнского портрета. Рядом, на краю стола, стояла наполненная водкой стопка.
– Допивай, да я стол протру. – Сказала Алёнка с жалостью в голосе. Андрей поднял на неё осоловевшие глаза:
– Не лезет, уже.
Алёнка взяла стопку в свою чуть дрожащую руку.
– Ну, тогда я выпью. Грех оставлять…
Выпив водку, она сморщилась, схватив себя пальцами за горло, и убежала на кухню. Андрей усмехнулся, услыхав, как брякнул ковш о ведро с водой.
– «Как она похожа на мать!» – Уже в который раз подумал он про себя.
Алёнка показалась из кухни минут через пять, с тряпкой в руке и, покачнувшись, опустилась на табурет.
– Голова закружилась… Устала я сегодня. Утром приберусь. – Сказала она и, придерживаясь за спинки стульев, прошла в свою спальню. Небрежно стащив с себя траурную одежду, она буквально рухнула на постель, прямо поверх одеяла…
… Андрей, сидя за столом, подперев подбородок кулаком, невольно любовался полураздетым телом юной падчерицы. Он поднялся со стула, тряхнул головой и тихонько, на носочках, прошёл в кухню. Еле справившись с нахлынувшей похотью, он достал из холодильника бутылку водки и отпил прямо из горла, желая погасить свои чувства, но водка только усугубила. Чтоб не видеть её, он решил выключить свет но, оказавшись у девичьей спальни, потеряв над собой контроль, принялся бесшумно и быстро раздеваться. Через несколько мгновений, стянув с неё трусики, навалился на неё всем своим грузом, горячо нашептывая только три слова, влетевшие в пьяное сознание:
– Вишенка моя, сладкая…
Особого сопротивления с её стороны Андрей не почувствовал, напротив, она вела себя, как с желанным мужчиной, хотя проделывала всё сонно и неумело.
– Сладкая моя вишенка… Тонечка… Тоня-а-а!..
…Свалившись на постель, Алёнка, впервые отведавшая водки, провалилась в глубокий сон. Она почему-то сразу очутилась в Сергуниной лодке, посреди волнующейся реки. Пред глазами сверкали сотни солнечных зайчиков. Проплывавший мимо большой пароход поднял крутые волны, и чтобы не утонуть Сергуня уложил её на дно баркаса, накрыв своим телом.