Шеф сделал судорожный жест: заготовленная речь улетучивалась из его головы, как водород из проколотого шарика. Он произнес:
— Вы хорошо знали адвоката Сандоса, и…
— Мы друзья, — ответил Президент, — но насчет того, чтобы хорошо его знать… Детей своих и то не знаешь хорошо, их-то как раз всегда и знаешь плохо, едва-едва… В общем, адвокат Сандос — мой приятель, видимся мы часто, интересы наши если не совпадают, то, во всяком случае, соприкасаются. Но вы вроде бы сказали знали; стало быть…
Шеф с Замом обменялись быстрыми понимающими взглядами. В их умах, усвоивших привычку к недоверию и подозрениям, к построению словесных ловушек и, наоборот, улавливанию слов, грозящих западней, мелькнула убежденность, что Президент о смерти Сандоса уже осведомлен — и это было бы естественно, поскольку преданных ему людей в их заведении хватало; удивительным казалось то, что он решил притвориться несведущим. Но Шеф тотчас заглушил в себе эти мысли, полагая, что Президент со своей стороны также усвоил привычку — осведомителей не выдавать. И произнес:
— К сожалению, адвоката Сандоса больше нет на свете: этой ночью он убит, по-видимому вскоре после полуночи.
— Убит?
— Убит.
— Невероятно!.. Мы с ним расстались около полуночи, простились у выхода из ресторана «Старая кухня»… Убит! За что же, кем?
— Знали бы, не стали б вам докучать.
— Невероятно! — повторил Президент. Но тут же поправился: — Только говорится так, у нас в стране теперь все вероятно, все может быть… Я… — Не решит никак, подумал Зам, сделать ли вид, будто пора прощаться, или, наоборот, показать, что он понял: это не все, придется отвечать ему и на другие вопросы. Предпочел он, опершись ладонями о подлокотники, как будто собирался встать и распрощаться, притворство — неумелое, которое Шеф интуитивно уловил и незаметно для себя освободился от владевшей им неловкости. Как всегда перед допросом, Шеф устроился в кресле, будто ввинчиваясь в него, и в его голосе прозвучало обычное «что бы ты ни говорил, я тут не затем, чтобы верить». Подготовленный пролог: «Мы вас беспокоим так не вовремя, чтобы расспросить о вещах, которые могут ничего не значить, но могут стать исходным пунктом для расследования, каковое, конечно, никоим образом не коснется лично вас…» — пошел прахом. Он произнес:
— В кармане пиджака, который был на Сандосе, обнаружена вот эта записка. — Шеф достал из своего кармана прямоугольничек цвета слоновой кости. — С одной стороны отпечатано ваше имя: Инженер Чезаре Ауриспа, Президент «Межотраслевого союза»; с другой написано от руки: