Кэтрин была рада, что удалось сразу же устроить Майка в школу и не пришлось брать его с собой в этот странный, и теперь неприятный ей дом. С одной стороны, Рон собирался платить неплохие деньги, что было очень важно, вряд ли Кэт могла бы заработать столько где-нибудь в другом месте.
Но, с другой, в роли Немезиды ей было не по себе. Она и своему мужу вряд ли стала бы мстить, Николь же вынуждала ее заставить заплатить по счетам совершенно незнакомого человека. Вполне симпатичного на первый взгляд… Конечно, Николь от него настрадалась, но при чем тут она, Кэтрин?
«Я собираюсь не наказывать Рона, а помочь Маргарет, — убеждала себя женщина, и тут же вспоминала, что как раз хозяйка дома понравилась ей меньше других обитателей Замка на горе, как называла Кэтрин про себя дом Коллизов. — Даже не так! Я буду заниматься с Норой. А остальное… Как получится».
Всего несколько дней она отдохнула от службы, но привычка поспать утром подольше уже образовалась, и Кэтрин еле разлепила глаза, услышав звонок. И сразу же поняла, что это не будильник, а телефон. Звонили явно не ей, и можно было устроиться поудобнее и подремать еще с часок, но голос Николь за стеной то взлетал тревожными всплесками, то пугающе затихал, и Кэтрин не удавалось отрешиться от того, что происходило рядом.
Этот неведомый, совершенно непонятный Джастин… Как он мог оставить Николь ради… Да ради кого угодно! Ведь он же художник, неужели его не очаровали тонкие, нежные черты лица, блестящие черные глаза, красивые руки? Как можно было увидеть и остаться равнодушным ко всей этой красоте?
Мысли Кэтрин перескочили на Рона: а как можно это ненавидеть?! Может быть, Николь ошибается, и Рон вовсе не испытывает к ней ненависти? Конечно, его гложет чувство вины, ведь он погубил родителей этой девушки, но ненависть… Это совсем другое…
«Ненавижу ли я Ника? — спросила себя Кэтрин, продолжая лежать в постели и рассматривая потолок, уже заметно проступивший из ночной тьмы. — Я боялась его, не хотела видеть… Но ненависть предполагает пожелание другому человеку самого плохого, может, даже смерти. Я не желала ему смерти, иначе… Сделала бы я это, если б решила, что Ник не должен больше осквернять эту землю? Не знаю. Ни о чем нельзя сказать наверняка, пока ты не испытал этого…»
Услышав, что голос Николь затих, Кэтрин выждала еще немного, потом осторожно, чтобы не разбудить сына, поднялась, и на цыпочках вышла из комнаты. Она нашла новую подругу на крыльце, бессильно сгорбившуюся, вцепившуюся в сигарету, которая ничем не могла ей помочь. Замерев позади, женщина несколько секунд с состраданием разглядывала опущенные плечики, склоненную тонкую шею, поджатые к груди колени. В этот момент она впервые в жизни почувствовала себя старшей сестрой, и ей захотелось помочь Николь чего бы это не стоило…