— Пойдем, мучитель мой, я тебя наконец накормлю!
— Меня не надо. Лучше животных накормите. Они уже трое суток голодают. Я репетировать не могу.
— И тебя накормлю, и людоедов твоих! — весело отвечал Николаев.
Я заторопился к машине и ахнул: кузов был полон вываренных, без каких-либо признаков мяса, костей и совершенно голых хрящей.
— Да вы что! — взвился я. — Разыгрываете меня, что ли?! Или вправду решили этим сырьем для изготовления пуговиц накормить животных? Они же изголодались, а последние трое суток не ели вообще! Дай им сейчас костей — и все! Заворот кишок обеспечен, в лучшем случае — язва желудка.
Директор стоял, от изумления не в силах вымолвить ни слова. Ему казалось, что, сумев заполучить эти голые мослы, он сделал благое дело, Затем его словно прорвало.
— Да как же они на свободе питаются? — возмутился он, наступая на меня. — Им что, ежедневно подносят расфасованное мяско с приправами?
— Нет, они добывают себе вываренные хрящи и хрустят, причмокивая, — парировал я.
— На свободе они и с голоду могут сдохнуть, если не поймают умника вроде тебя! — разъярился Николаев.
— Могут, — согласился я. — Только там за них никто отвечать не будет. А здесь я отвечаю, и крепко отвечаю. Между прочим, каждый зверь стоит десятки тысяч валютой. И гробить их я не позволю! Хищникам нужно мясо, причем свежее, с кровинкой. Они же все питательные вещества получают через свежую кровь! И если вы не можете достать животным мяса, я буду жаловаться кому следует!
— Ладно тебе хвост задирать, — примирительно ответил Николаев. — Все жаловаться, все писать стали, все грамотные! Вот пойди лучше сам найди, где взять мяса! Пойди-пойди!
Не приняв его почти извиняющегося тона, я неожиданно тоже перешел на «ты»:
— И, что ты думаешь, пойду! И найду! Я найду, но это твоя работа, Коля, твоя!
Николаев выматерился себе под нос и после паузы спросил:
— Так ты отказываешься кормить зверей этим продуктом? — Мне показалось, что он с сомнением посмотрел на свою добычу.
— Этой дрянью — отказываюсь! — отрезал я.
Директор достал записную книжку, с остервенением вырвал лист и сунул его мне.
— Вот телефон. Звони секретарю горкома, добивайся приема. — Он вытер пот с лица, показавшегося мне в эту минуту до невозможности противным. — И скажи, что я отказываюсь в дальнейшем снабжать тебя! Так и скажи!
И он в сердцах сплюнул.
— И скажу, черт тебя побери! — взорвался я. — Но боюсь, Коленька, что полетит твоя головушка, а вместе с ней с поста директора полетишь и ты!
И тоже плюнул.
— Во-о-о, паук! — протянул Николаев, и, рванув дверь, скрылся в здании цирка.