Только теперь, в последний момент перед отъездом, стало ясно, насколько сильно было ее желание найти в этой далекой суровой стране новую семью, которая окружила бы ее тем теплом и любовью, которых она была лишена в семье собственной.
Еще более сильную и необъяснимую боль вызывали мысли о Мартине. Каким образом всего за несколько дней он смог занять такое место в ее жизни? Пробудить в ней такие чувства, о существовании которых она даже не подозревала?
Сможет ли теперь она забыть его?
Сзади о металлические ступеньки сходен застучали тяжелые сапоги. Дебора сразу же догадалась, кому принадлежат эти шаги. Она обернулась, и ее глаза встретились с потемневшими от злости глазами Мартина. На нем был все тот же непромокаемый плащ и свитер. Его лицо пылало гневом.
— Я знал, где вас искать, — сердито буркнул он.
— Мне следовало запереться в туалете, чтобы вы не нашли меня, — тоже начиная сердиться, резко ответила Дебора.
— Напрасно надеетесь, — немного смягчаясь, парировал Мартин. — Уехать, даже не простившись! Вот уж не знал, что вы такая трусиха, — сказал он, беря ее за рукав.
— Напротив, я уезжаю именно потому, что я не трусиха, — все более раздражаясь, крикнула Дебора.
— Кто вам сказал, что вы уезжаете? — мрачно возразил Мартин.
— Знаете, я не собираюсь скандалить с вами в общественном месте. Прощайте, Мартин!
— Камилле вы оставили записку, а мне черкнуть пару слов у вас духу не хватило?
— Просто я не знала, что сказать вам на прощание, — упавшим голосом призналась Дебора.
— Почему бы вам не сказать наконец правду? Хотя бы разнообразия ради.
Мужчины, переносившие на судно грузы, замедлили темп работы. Вышедшие из салона пассажиры тоже с явным удивлением прислушивались к их перепалке. Но Дебору это не смущало. Она никогда больше не увидит этих людей, поэтому ей было совершенно безразлично, что они могут подумать.
— Хотите знать правду? А зачем? Между нами ничего не было, и вы должны чувствовать себя совершенно свободным. А всю правду я вам сказать все равно не смогу, — упавшим голосом призналась Дебора. — Поверьте, дело не в моем дурном характере, и я не играю с вами ни в какие игры. Просто все это очень личное, семейное, — с грустью закончила она.
Мартин стоял так близко, что Дебора ощущала на своей щеке тепло его дыхания и отчетливо видела биение жилки на шее. Засунув сжатые в кулаки руки в карманы и тяжело вздохнув, он спросил:
— Билет до Брюсселя у вас куплен на определенный день?
— Нет, — ответила она, — мой билет с открытой датой.
— Вы говорили, что никакой мужчина вас не ждет в Европе, это так?