— Чего же он боялся?
— Провала. Киностудии не бросились в драку из-за «Звездной ночи», а Сай связывал с этим фильмом большие надежды, поэтому он сам решил найти финансирование для картины. Пошел с протянутой рукой. Он говорил мне, что «Звездная ночь» будет одним из лучших американских фильмов последних лет, фильмом, герои которого меняются по ходу фильма и в конце концов становятся достойными друг друга. Но Линдси — она все губила. Дело даже не в том, что она наставила ему рога с Сантаной, ранила его самолюбие, — она разрушала то, что было делом всей его жизни, его фильм, который означал его репутацию и его бессмертие.
— Значит, она стоила ему лишних полмиллиона плюс будущая прибыль. И к тому же ее связь с Сантаной была для него как серпом по яйцам и ножом по сердцу.
— Даже больше того. Она могла стоить ему потери его положения в кинобизнесе. Сай постоянно мне об этом говорил: «Люди судачат, дескать, видишь, как мы были правы. «Звездная ночь» с самого первого дня не удавалась. А то, что Линдси играла, как заводная кукла, так все критики и милые приятели Сая, загрузившись в лифт после премьеры, сказали бы: что такого особенного в этом фильме Спенсера?
— Но тебе же известно о всяких голливудских зубрах вроде братьев Голдуин, — возразил я. — Они ставили фильмы, которые критики в один голос окрестили «паршивыми», и все их так называемые друзья над ними смеялись. А они ставили себе фильмы и ставили.
— Но они были покруче Сая. Они воспринимали все не так близко к сердцу.
— Ты хочешь сказать, что Сай не был таким крутым?
— Стивен, помнишь, мы говорили о том, что Сай с разными людьми умел казаться разным человеком, что он словно не имел характера? Так вот, он вел себя так не потому, что это ему нравилось. Сай всегда позволял окружающим его в данный момент людям определять, каким ему быть, как себя вести, что говорить, и если люди над ним смеялись — потому что ему наставляло рога ничтожество вроде Сантаны или потому что его романтические приключения вовсе не были такими уж романтическими, — он точно так же позволял себе превращаться именно в то, над чем окружающие потешались: в неудачника, в ничто, в клоуна.
— Значит, он хотел ее смерти за то, что она выставила его на посмешище? Но он ведь сам не стал бы ее убивать?
— Нет. Не представляю себе, чтобы он начинил стрихнином ее любимые мускусные дыни. Сай был слишком слабонервным, чтобы применить насилие. И он не стал бы пачкать руки, в фигуральном смысле. Он был джентльменом, он сам никогда не совершал дурных, грязных поступков.