Я никак не мог успокоиться, узнав о гибели Ли Гвана. Меня охватила жажда мести. Хотелось идти сейчас же с отрядом к месту расположения банды Тун Шаньхао и расправиться с ней за жизнь друга. Я не мог бы сдержать себя и ринулся бы в кровопролитный бой за отмщение, если бы не убедил меня голос разума, что достижение единого фронта с китайскими антияпонскими отрядами является долгом и заданием, возложенным временем на коммунистов, является линией их генеральной стратегии.
Вся Восточная Маньчжурия осуждала тягчайшее преступление Тун Шаньхао и призывала ответить кровью за кровь. Безрассудные леваки даже выразили недовольство бездействием армии. Они призывали показать классовым врагам, зверски убившим Ли Гвана, где «раки зимуют». Нашлись также люди, которые шумели, что партизанский отряд допускает правый уклон, не нанося удара по бандитам Тун Шаньхао.
Дело коммунистов по созданию антиимпериалистического совместного фронта понесло непоправимый ущерб от гибели Ли Гвана. Мы потеряли ценнейшего товарища, которого нельзя было бы обменять на тысячу врагов. Враги отняли у меня еще одну огромную опору в корейской революции.
Я, стиснув зубы от невыносимой острой боли в сердце, еле сдерживая нахлынувшие слезы, думал и думал. Всего один год, как мы начали антияпонскую войну, но как много соратников у же ушли от нас! Не успеешь как еле дует по дружиться с людьми, как они так поспешно отправляются на тот свет. Неужели существует неотвратимый, проклятый рок?
Крепко сжав кулаки, я безмолвно шагал по берегу реки Сяованцинхэ, гдемыс Ли Гваном обсуждали стратегию великой антияпонской войны, и проклинал безжалостную судьбу, ввергшую меня в пропасть безмерной печали. И тут же решил: «Нельзя допустить, чтобы осталась безнаказанной смерть Ли Гвана. Он на том свете тоже будет радоваться, если успешно осуществится единый фронт с китайскими антияпонскими отрядами, к чему он прилагал столь много энергии и усилий».
Гибель Ли Гвана заставила меня поторопить переговоры с У Ичэном. Она не отвлекла меня от путей к созданию единого фронта, а, наоборот, еще более вплотную приблизила к нему. Теперь я уже не мог отступать ни на шаг от этого замысла.
«Надо идти к У Ичэну! Если добьюсьуспехов на переговорах с ним, можно будет смыть кровную обиду за Ли Гвана». При такой мысли спешил я отправиться среди белого дня поход в Лоцзыгоу. Я зашел в Тайпингоу, чтобы выразить соболезнование семье Ли Гвана. Его вдова Кон Сук Чжа вышла навстречу и преградила мне путь.
— Полководец, нельзя идти туда. Это не место, куда вам можно идти. И мой муж… Полководец, умоляю вас. Было очень странно, что сердечный призыв плачущей женщины поторопил меня отправиться в запланированный поход.