Кон Су к Чжа крепко обняла мальчика, которому не дали бзд больше восьми. Ее плечи вздрагивали от рыданий. Она вытирала слезы тесемкой кофты. Мальчик был сыном Ли Гвана. Его звали Ли Бо Чхон. Он смотрел на меня повлажневшими глазами. Каждый раз, когда я бывал здесь, мальчик, игравший во дворе перед завалинкой, выбегал из-за калитки с криком «Дядя Сон Чжу!». Однажды он, уцепившись за мой рукав, упрашивал делать ему саранчу из травы.
Видя Ли Бо Чхона, вышедшего на дорогу, держа мать за руку, я ощущал боль на сердце оттого, что тогда я не смог удовлетворить его просьбу.
«Как хорошо было бы, — думалось мне, — если бы этот мальчик, как и прежде, уцепившись за мой рукав, снова упрашивал делать ему саранчу из травы. Если у него больше нет такого желания, то пусть он назовет меня дядей Сон Чжу и попросит нести его на плечах, как когда-то в прошлом, когда он был еще несмысленышем. Тогда станет легче у меня на душе».
Однако Бо Чхон молчал и лишь ронял слезинки. Передо мной стоял не озорной, общительный, веселый Ли Бо Чхон, а хмурый, робкий мальчик, который расстался с радужной детской мечтой и преждевременно вс тупил в новый мир мучений. Смерть отца лишила мальчика романтического мира — мечты достать саранчу из травы. Итак Бо Чхон лишился и отца и родной матери в возрасте, когда ему не было еще и 10 лет.
Бо Чхон больше не обратился бы ко мне с той неприхотливой детской просьбой. Только мысль о трагическом событии — смерти отца, безраздельно владела на этот раз этим маленьким существом.
Я с жалостью вглядывался в лицо мальчика: «Прощай, Бо Чхон! Я непременно отомщу за твоего отца, а потом вернусь». Так хотелось мне сказать в тот раз, но вместо этого произнес совершенно другие слова:
— Бо Чхон, сейчас твой дядя очень хочет пить. Не можешь ты дать мне сегодня стаканчик воды вместо твоего отца? Ведь твой отец всегда предлагал мне холодную воду, когда я посещал этот дом.
Вмиг блеснули глаза мальчика, который, казалось, погружен в глубокое раздумье. Он вихрем исчез в доме, а вскоре появился передо мной с латунной миской воды, зачерпнутой из колодца с журавлем. Видимо, это обычное действие совершенно изменило его настроение. Глядя на плескающуюся в латунной миске воду, я невольно вспомнил образ Ли Гвана. На малой поверхности воды всплывало то лицо Ли Гвана, то лицо Бо Чхона, и я с трудом сдерживал нахлынувшие слезы.
С чувством благодарности к мальчику я выпил воду до дна.
Бо Чхон, стоя с миской в руке, вытирал нос тыльной стороной ладони и ласковым взглядом смотрел на меня.
Я ощутил некоторое облегчение на душе и отдал отряду команду тронуться в путь. В момент, когда я собирался прощаться с ними, Бо Чхон вдруг стрелой убежал в дом.