Впрочем, надо отдать должное, Лаура лишь немногим уступала старшей подруге. Блондинка до мозга костей — так иногда с усмешкой отзывалась о ней Эстер. И Сузан, которую смущала некоторая грубость формулировки, в глубине души соглашалась с ней. Белокурые локоны, безупречная худощавая фигура, длинные ноги, огромные синие глаза, казавшиеся еще больше на фоне бледной матовой кожи лица, — такова была Лаура Нортон. Уступая подругам в уме и сообразительности, трогательная блондинка очаровывала мужчин наивностью и беззащитностью. Что в принципе тоже неплохо, считала Эстер. Вполне приемлемая тактика, позволяющая достичь довольно неплохих результатов.
По сравнению с подругами Сузан казалась себе в лучшем случае миленькой. Невысокая, пухленькая, серьезная, она всегда играла в их небольшой девичьей компании роль строгой наставницы, некоего живого воплощения совести и морали. Прагматичность и экстравагантность Эстер, легкомыслие и поверхностность Лауры идеально уравновешивались нравственной строгостью и некоторой романтичностью Сузан. Только ей удавалось в последний момент отговорить Эстер от очередной безумной авантюры, заставить Лауру прекратить знакомство со смазливым красавчиком, обладающим весьма сомнительной репутацией, или вовремя напомнить обоим, что помимо увлекательных романов существует еще и работа.
Несмотря на кажущуюся удовлетворенность доставшейся ей ролью, Сузан втайне мечтала очутиться на месте Лауры или Эстер. И почему только она не может относиться к жизни так же легко и беззаботно, как подруги? Пусть окружающие наперебой восклицают, что хотели бы быть такими же правильными и рассудительными, как мисс Саронг. Если бы они только знали, какие страдания приносят эти качества своей обладательнице! Насколько тяжело быть всегда хорошей и видеть, как из-за этого каждодневно отказываешь себе в маленьких радостях!
Мне всего двадцать пять, а я похожа на древнюю старуху, с тоской размышляла Сузан, собираясь в ресторан, где им с Лаурой предстояло познакомиться с новым поклонником Эстер. Даже вспомнить не о чем!
Радости и горести ровесников, бурно радующихся каждой прожитой минуте, всегда казались ей чем-то мелочным и незначительным. С головой погруженная в школьные, а затем университетские занятия, она не замечала, как мимо проплывает настоящая жизнь. Она думала, у друзей голова забита одними глупостями. И вдруг обнаружила, что сама находится в вымышленном мире! Они веселились, а она корпела над учебниками. Они вовсю крутили романы, а она даже не целовалась с мальчиками. Они жили, а она существовала.