Скорее всего, ими просто завладевает страх. Страх за Теплую Птицу.
Ни голод, ни холод, ни ядовитая вода, ни твари не отняли у игроков любви к Теплой Птице; и страх за то, что отличает живую тварь от камня, заставляет их метаться по Поляне. Продираться через хищный кустарник в Джунгли — прочь! Вы-жить!
Олегыч, как и положено, начал сбрасывать скорость заблаговременно, так, чтобы поезд остановился как можно ближе к Поляне.
Командир зачгруппы Самир, крупный стрелок с клокастой бородой и блестящими злыми глазами, поприветствовал меня кивком головы.
Я закрыл за собой дверь, связывающую первый вагон с вагоном группы зачистки. Здесь удушливо воняло портянками (вон, развешены у печки); на стене — большая перепачканная фотография голой девки, в углу — бак для мочи.
Бойцы — Осама, Богдан, Сергей, Джон — нестройно протянули:
— Слава конунгу.
Никто не удивился моему приходу, совсем не обязательному. Зачгруппа — стрелки матерые, не нуждающиеся в напутствии конунга.
Самир сел на кровать и принялся зашнуровывать ботинок.
Сергей вертел в руках автомат, Джон подкреплялся тваркой. Богдан, белобрысый стрелок с оторванным ухом, сжимал и разжимал кулаки.
— Что, Ухо, не терпится диким глотки порвать? — обнажив черные зубы, спросил Осама.
— Не терпится, — хохотнул Богдан.
— Знаю я, отчего ему не терпится, — вставил Сергей, отрываясь от оружия. — Надеется, что на Поляне найдется что-нибудь получше этого.
Он кивнул на фотографию голой самки на стене.
— А то тебе не надоело дрочить, — ухмыльнулся Богдан.
Стрелки засмеялись, кто громче, кто тише.
— Заткнитесь.
Самир поднялся. Мощный торс закован в куртку цвета хаки, взгляд из-под шлема цепок и суров, автомат висит так, что ясно: когда надо, мгновенно соскользнет с плеча.
— Зачгруппа готова, конунг.
Сейчас я скажу это. Иначе, зачем я пришел сюда?
Самир смотрел на меня. Скрежет колес вызвал неприятный холодок в деснах.
Если я отдам приказ не убивать диких на Поляне, в отряде начнется брожение, которое не вытравить кокаином… Убийство для стрелков — тот же кокаин.
— Поезд стоит, конунг, — сообщил Самир.
— На выход.
Я смотрел, как стрелки выпрыгивают на рыхлый снег, как мечутся в лесу смутные тени: прочь! Жить!
Когда послышались первые автоматные очереди, я повернулся к двери.
Скоро должен придти с докладом Самир…