Фулгрим уклонился от удара, так что усеянный шипами молот врезался в каменный пол. Осколки фонтаном взлетели из-под шипов, и прежде чем Даймон сумел поднять оружие, Фулгрим встал и нанес ему по лицу удар открытой ладонью. Воин не успел даже вскрикнуть, как на его голове вместо лица образовалась кровавая вмятина. Пока Даймон падал, Фулгрим успел правой рукой перехватить рукоять молота, а Руэн, ринувшись вперед, всадил в бок примарха отравленное лезвие своего кинжала.
Рукоять молота врезалась в руку Руэна, переломав кости от плеча до самой кисти. Вопль капитана прозвучал в ушах Люция настоящей музыкой, а Фулгрим тем временем успел выдернуть из своего тела смехотворно миниатюрный кинжал. Ударом ноги он отбросил Руэна, и тот, пролетев через всю галерею, с треском ломающейся брони и костей ударился в статую.
Люций кружил возле примарха, еще не решаясь вступать в бой. Рукоять меча вибрировала в руке — клинок жаждал отведать изысканной крови и заплясать в танце мечей.
— Еще рано, мой милый, — шептал Люций. — Пусть сначала другие отведают ярости и силы примарха.
Если яд Руэна и оказывал какое-то действие на примарха, Люций этого не заметил. Похоже, что капитан Двадцать первой роты напрасно похвалялся, будто перед его отравой не устоит ни одно живое существо.
Какофонисты пустили в ход акустические орудия, наполнив Галерею Мечей оглушительным эхом дисгармоничных звуков, от которых у каждого, кто их слышал, из ушей начинала течь кровь. Фулгрим, плоть и кости которого так яростно сотрясались от звуковых волн, что этого хватило бы на тройное убийство, закричал от удовольствия.
В бой вступил Гелитон. Его шипованный кулак врезался в спину Фулгрима с такой силой, что мог бы сломать позвоночник даже закованному в броню Астартес. Примах выдержал удар и мгновенно развернулся. Ткнув поднятым локтем, он опрокинул Гелитона, оставив его челюсть висеть на одних сухожилиях. Абранкс, видя поражение побратима, с криком направил оба своих меча в шею Фулгрима. Один клинок отразил молот Даймона, но Абранкс увернулся от страшного оружия и вторым мечом рассек горло Фулгрима.
Из раны хлынула кровь, а глаза примарха широко раскрылись от искреннего удивления. При виде великолепного удара, нанесенного таким заурядным фехтовальщиком, как Абранкс, Люций на мгновение ощутил горькое разочарование и острую зависть. Но кровь, едва показавшись из раны, тотчас остановилась, а Фулгрим, схватив Абранкса за шею, отшвырнул его в сторону.
— Хороший удар, Абранкс, — почти с удовлетворением произнес примарх. — Я это запомню.