– Прочитайте, Лакс, ваши показания и подпишите их, – сказал милицейский капитан.
Я смотрел на плотно исписанный лист, и буквы, слова, строчки прыгали перед глазами, сливаясь в неразборчивую головоломку. Из соседней комнаты через неплотно прикрытую дверь доносился чей-то голос, диктовавший протокол:
– «…Во внутренних карманах пиджаков, обнаруженных в такси, лежали паспорт на имя Юрониса Альбинаса Николаевича и профсоюзный билет на имя Лакса Владимира Ивановича…»
А строчки допроса прыгали, сливались, сливались:
«Мыселивтаксинатаганскойплощадиоколоодиннадцатичасов…»
– «…темные очки-светофильтры…»
«наулицебылотемноилюдейсовсемневидно…»
– «…значок американской выставки, эмалированный, с надписью «USA-59».
«мыуженаездилиоколошестирублейаденегнебылосовсем…»
– «…записная книжка в ледериновой обложке…»
«мыобэтомдоговорилисьещевдаугавпилсе…»
– «…железнодорожные билеты Даугавпилс – Москва…»
«яположилножврукавпиджака…»
– «…нож хозяйственный с металлической ручкой длиной 16 см…»
«таксистпобежалпоулицеистрашнокричалвсевремя…»
– «…на стойке и стекле водительской двери затеки и капли крови».
– Правильно все? – спросил капитан.
Я кивнул.
– Тогда напиши внизу: «Записано с моих слов верно» – и распишись. Готово? Ну, все. Собирайся, поедешь в Москву…