Часы Мериме (Василенко) - страница 4
На наш стук долго никто не выходил. Наконец дверь чуть-чуть приоткрылась, и в щель высунулся тонкий с горбинкой нос.
— Вам кого? — спросил нос.
— Наталью Сергеевну Чернобаеву, — ответил я. — Здесь она живет?
— А вы кто? — уклонился от ответа нос.
— Я ее племянник, Яков Копнигора.
Звякнула дверная цепочка, и дверь раскрылась. На пороге стояла высокая, очень худая женщина, смуглая, с прядью седых волос в пышной прическе и с живыми черными глазами.
— Яшенька, да как же я тебя сразу не узнала! — вскрикнула она.
— А вы меня разве видели? — спросил я, целуя, как наказывала мне мама, тетину смуглую руку.
— Ох, да я ж тебя на руках носила, когда тебе и двух годиков не было! — сказала она, в свою очередь целуя меня в голову.
— Он подрос, — объяснил Геннадий.
Но тут тетя сделала шаг назад, оглядела меня с ног до головы и строго спросила:
— А паспорт у вас, молодой человек, есть?
Я полез было в карман за письмом, но тетино лицо так все и засветилось опять. И потом я уже часто замечал, с какой быстротой менялось это подвижное лицо.
— Ах, да зачем же паспорт, когда вот они, Манечкины губы! И нос, и подбородок!.. Ну, входите, входите!.. А это кто? Товарищ, наверно? Тоже из Новочеркасска?
— Тоже. Только он в Таганроге уже давно живет: он студент радиотехнического института, Геннадий Златогорский, брат… гм… брат… — запнулся я.
— Брат своей сестры, — объяснил Геннадий.
Через переднюю мы прошли в гостиную, которая мне показалась одновременно и большой и маленькой: большой потому, что в ней разместилось множество вещей, а маленькой потому, что из-за этих вещей негде было повернуться. Тут стояли: черное, тускло поблескивающее пианино с золоченой надписью «Шредер», плюшевые диван и кресла, круглый стол, накрытый бархатной фиолетовой скатертью, огромная керосиновая лампа на металлической подставке выше человеческого роста, шкаф из красного дерева, весь набитый книгами, кушетка, бархатные пуфики, часы в футляре от пола до потолка с огромным маятником, сверкавшим на солнце, тростниковая клетка с зеленым попугаем… Всего перечесть невозможно. А на полу, рядом с восточным ковром, растянулась тигровая шкура.
— Ну, садитесь, садитесь, — приглашала тетя Наташа, — вот сюда, на эти пуфики, а я против вас сяду, на козетку, на свою любимую козетку. Садитесь и рассказывайте. Ах, я так рада! Ну, рассказывайте же, рассказывайте!..
Когда все расселись, Геннадий сказал:
— Мы, собственно, насчет раков…
У тети вытянулось лицо:
— Ка… каких раков? — спросила она заикнувшись.
Я поспешил Геннадию на помощь и объяснил, какой мы принесли ей подарок. После этого мы стали выкладывать шевелящихся пленников из карманов на скатерть. Увидя их, попугай закатил глаза, будто собирался упасть в обморок, и крикнул: