— Увы, сударыня, хотелось бы этому верить; пока же мне не представилось ни одного случая.
— Как! Вы никогда не любили?
— До встречи с вами я мог бы с уверенностью ответить на ваш вопрос, но с тех пор мое сердце мне не принадлежит.
— Значит, примерно в то время появилась та, что привлекла ваше внимание?
— О да, сударыня, но я сумею победить, задушить в себе чувство, о возникновении которого впоследствии мне придется сильно пожалеть.
— Кто вас в этом убедил?
— Ваше поведение по отношению к моему сеньору, сударыня: последовав вашему примеру, меня сделают несчастным, как вы сделали несчастным лучшего повелителя в Германии.
— Но быть может, у той, кого вы любите, нет причин отвергать вашу любовь, в то время как я имею все основания не поощрять страсть маркграфа.
— Боюсь, причины есть, и это те же самые причины.
— Что ж, тогда, возможно, вам следует изрядно потрудиться, чтобы завоевать победу.
— Поклянитесь, — пылко воскликнул Дурлах, бросаясь к ногам Аделаиды.
— Вы хотите, чтобы я поклялась от имени возлюбленной вашей?
— Ах, мне вполне хватит того, что вы будете любить меня так же, как я хотел бы, чтобы любила меня она!
— А если я, к несчастью, стану любить вас больше?
— Как будто вы уверены, что она может быть мне неверна!
— Полно, не обижайтесь на нее, я отпускаю ей грехи!
— О сударыня, — воскликнул Дурлах, — вы сделали меня счастливейшим из смертных!
— А что такого я вам пообещала?
— Ах, после столь сладостной минуты забвения не будьте слишком строги и согласитесь принять мое почтение, идущее из самого сердца.
— Однако подобные разговоры могут завести нас слишком далеко! Разве мы оба не связаны, вы — посредством уз долга, я же — по праву беззащитной слабости?
— Связи сии не вечны: я всегда буду почитать маркграфа, но я не обязан провести всю жизнь подле него; вы же, сударыня, будете вольны поступать, как вам захочется, а я позабочусь, чтобы ничто вам не препятствовало.
— Но если вы похитите у маркграфа возлюбленную, как вы докажете ему вашу преданность?
— Ах, сколько препятствий стоит на пути у любви! И как бы мне хотелось убедить вас, что я готов на любые жертвы!
— Во-первых, я требую, чтобы вы не теряли голову. Я не отвергаю ваше чувство, однако требуется исполнить немало условий, чтобы я смогла разделить его, и, может статься, вы сочтете их невыполнимыми или слишком суровыми. Сейчас же предлагаю расстаться: столь долгая беседа может навредить и вам, и мне. Окружите наш разговор мраком тайны, а продолжение его отложим до лучших времен.
— Итак, Батильда, — воскликнула Аделаида, как только барон ушел, — надеюсь, теперь ты меня понимаешь?