— Мама, ты должна кататься с нами. В следующее воскресенье ты, Лидия и я вместе прокатимся в парке, если ты будешь в городе. Мы можем даже попросить поддержки у мистера Кеннеди, чтобы без всяких помех ездить вблизи площадок для регби.
Зено откинулся на спинку стула и с интересом рассматривал своих сотрапезников.
— А вы что думаете, доктор Эрскин, о женщинах, появляющихся в общественных местах в штанах-блумерсах?
— Это зависит от фигуры женщины. Вы не согласны, Зак?
В глазах отца Кэсси играли веселые чертики. Женщины рассмеялись. Зено тоже улыбнулся. Довольный произведенным эффектом, мистер Эрскин сложил салфетку, положил ее на стол и еще раз обратился к Зено:
— Боюсь, Зак, что от меня вы в вопросе о панталонах осуждения не дождетесь.
— Сэр, вы помогли мне сформировать мнение. Я не спорю с тем, что при езде на велосипеде такие шаровары — одежда более безопасная, чем юбка. Пойду дальше и скажу, что езда верхом в бриджах обеспечивает лучшее равновесие. Да и лошадью в бриджах править легче. Но…
— «Но» — что? — прервала его Кэсси. — Разве безопасность не важнее, чем какое-то древнее представление о женской скромности? — с вызывающей улыбкой спросила она.
Ее мать уже ерзала на сиденье — верный признак, что ей не терпится вставить и свое словечко в дискуссию.
— Меня всегда удивляет непоследовательность подобного рода, мистер Кеннеди. Мужчины считают женщин достаточно сильными, чтобы участвовать в зачатии и вынашивании детей, но полагают, что ездить верхом по-мужски — это недостойно. — Оливия воткнула вилочку в краешек торта. — Что вы думаете по этому поводу?
У Зено вытянулось лицо.
— Не знаю, что и сказать…
Отец Кэсси встретил столь краткий ответ Зено понимающим смешком.
— Такова жизнь, приятель. Не стоит спорить с дамами. Уверяю вас, они все равно добьются своего.
— И избирательных прав, — усмехнулась миссис Эрскин.
Раздвижная дверь в столовую открылась, и появилась Сесили с листком в руке. Перед мистером Кеннеди она сделала книксен и протянула ему бумагу.
С видимым неудовольствием он развернул телеграмму, прочел и снова сложил листок.
— Боюсь, я должен вас покинуть.
После краткого обмена любезностями Кэсси вышла проводить Зено, чтобы хоть на мгновение остаться с ним наедине. На улице их встретили холод и густой туман. Зено распахнул сюртук, и она прижалась к нему.
— Прошу прощения за допрос с пристрастием. Не могу себе представить, почему это пришло им в голову, — сказала она, чувствуя, как вспыхнули ее щеки.
— Мне твои родители показались очень приятными, остроумными и здравомыслящими людьми. Я прекрасно провел время. — Он склонился к ее лицу. — Правда-правда.