— А как дела в галерее? После того нелепого приема, который он устроил Уистлеру… — Оливия щелкнула языком. — Когда я думаю о том, насколько твои работы смелее по сравнению со скромным маленьким портретиком его матери, у меня невольно возникает надежда, что Доудсвелл одумается и предоставит тебе место в галерее.
— Да ладно, мама. Пусть делает что хочет. Будешь мне позировать? Может, в наклонной позе — «Нагая Оливия»?
Оливия едва не поперхнулась печеньем.
— Надо сказать, что твой отец всегда восхищался моим задом.
Кэсси натянула перчатки.
— Если когда-нибудь надумаешь оставить медицину, обещай, что не станешь заниматься художественными выставками. Ты в два счета разделаешься со всеми владельцами галерей на Бонд-стрит.
И, послав матери воздушный поцелуй, Кассандра вышла из комнаты.
Зено выбрался наконец из знаменитого борделя и, чтобы развеять дурное настроение, решил пройтись пешком. Он направился к Пиккадилли-серкус, где было легко найти кеб.
После нескольких лет работы в полиции у человека появляется чутье. Что-то в этом маленьком инциденте с Китти заставило его насторожиться. Казалось, он поднес спичку к динамиту. На перекрестке Хеймаркет и Шефтсберри Зено втянул в себя закопченный воздух и заметил, как из кеба выходят пассажиры.
— Уайтхолл, номер четыре.
— Станет вам в два шиллинга.
Зено бросил на возницу мрачный взгляд.
— Это вдвое против обычной цены. Побойтесь Бога!
— Такое время суток. Кебы нарасхват.
Черт возьми, чистый грабеж. С тех пор как начались работы по расширению подземки, кебмены превратились в настоящих грабителей с большой дороги.
Зено раздраженно откинулся на жесткую кожаную спинку сиденья. Последнюю группу бомбистов он ловил восемнадцать месяцев. Еще полгода прошло до обвинительного вердикта и приговора. В нескольких случаях его дела против известных заговорщиков так и не дошли до суда — не хватило доказательств, чтобы представить их королевскому прокурору. Папки с ними отправились в архив, и сейчас Зено рвался как можно скорее вернуться к себе в офис и стряхнуть с них пыль.
Кеб остановился. Зено бросил вознице две бумажки, кивнул постовому у дверей и, перепрыгивая через ступеньки, помчался наверх.
Пожилой уборщик поставил метлу и, почтительно коснувшись козырька фуражки, спросил:
— Начинаете что-то важное, инспектор Кеннеди?
— Кто знает, Берт.
И, бормоча себе под нос, он повернул к архиву и выбрал там несколько папок. У себя за столом порылся в первой из них и нашел лист, озаглавленный «Кровавая четверка». За несколько лет туда добавлялись и вычеркивались имена самых разных людей.