— Ничего неприличного. Миленькая картинка, и все.
— Да, кстати. — Он вынул из кармана небольшой пакет, перевязанный бечевкой. — Как-то раз мы с напарником вели слежку за одним нервным джентльменом и зашли следом за ним в «Фортнум и Мэйсон». Мне пришлось что-нибудь купить.
Он вложил ей в руку маленькую коробочку.
— Я знаю их, покупаю там чай и кофе. Утром могла бы показать вам список своих покупок у них.
Она развязала цветную ленточку и открыла коробку. Внутри оказалось четыре бельгийских шоколадных трюфеля. Каждый был завернут в прозрачную бумагу пастельных тонов.
Кэсси сняла обертку и впилась зубами в маслянистое лакомство.
— Ммм… как вкусно! Малиновый крем. — Оставшуюся половинку она поднесла к его губам. — Отведайте!
Зено не спорил, и Кэсси сунула конфету ему в рот.
— Да, «ммм…» — как раз подходящее слово. — Он умолк, заметив на улице двух подозрительных субъектов, и проследил за ними, пока оба не скрылись из виду. — Кажется, мы говорили о татуировке. Интересно, где она может располагаться?
— Когда мне было семнадцать лет, я провела лето в Париже. Это входило в начальный курс обучения живописи. Нас, британцев, приняли всего четверых. Из них я была самая юная и, если хотите, самая наивная. — Кэсси прижалась к груди Зено, согреваясь жаром его тела. — Дальше стыдно.
— Вам рассказывать — или мне слушать?
— Мне, настырный вы человек!
Уткнувшись ей в волосы, Зено коротко хохотнул.
— Однажды вечером, — продолжала Кэсси, — у меня было очень плохое настроение. Хотелось разгромить все к чертям. Мои работы как раз очень раскритиковали в школе. Я решила нарушить режим. Вместе со старшими студентами мы отправились гулять, и я напилась. Мы жили тогда недалеко от Сорбонны, а в Латинском квартале был один художник, который использовал человеческое тело как холст. Нас всех поражали работы Этьена, особенно в цвете. Наша компания постоянно толклась в его маленькой студии.
— Только не говорите, что кто-то подбил вас на это.
Кэсси приподняла голову и кивнула:
— Я и сама не помню, кто это был — Лидия или Джереми.
— Ну и?..
— Да, собственно говоря, рассказывать больше нечего. — Она пожала плечами. — Через час дело было сделано. Вся группа ждала, пока закончится процедура, чтобы подбодрить меня. Я почти ничего не помню. Помню только, что на пути в наше так плохо охраняемое общежитие меня стошнило.
Зено расхохотался, отчего колечки волос у нее на висках зашевелились.
— И на каком же участке твоего тела располагается это произведение искусства?
— На левом бедре. Вот здесь.
Она обвела рукой место.
Зено отстранил ее и выпрямился.