— А если он согласится?
А если он согласится?
От этой мысли в крови у Кейт разгорелся пожар. Тайна из тайн. Словно единорог забил копытом о ее сердце. Эта мысль осталась в ней, отгороженная хлипким заслоном разума, и как от нее теперь избавиться, Кейт не знала. И сомневалась, возможно ли это вообще. Если Шотландец не поможет ей…
На следующее утро в замке царила суета: вся королевская рать готовилась к отъезду. Несколько повозок, груженных постельным бельем, продуктами и прочим, выехали раньше, чтобы к приезду господ все уже было готово. В дороге, конечно, придется питаться холодной говядиной и хлебом, но под вечер им будет уготовано знатное пиршество. Они уже пропустили День Святого Николая, замешкавшись в Винчестере, но наступившие рождественские празднества продлятся до самого Богоявления, а то и до Сретения. Сегодня их будут ждать густые горячие рагу и супы, а еще — жареный гусь, бекон, щедро приправленный горчицей, оленина, сладкая пшеничная каша на молоке и сотни прочих яств.
Кейт вместе с Маргарет и парой других девушек ехали в первой колонне. Двигались они степенно, не опережая последний воз: Маргарет — на гнедом мерине, Кейт — на своей кобылке. Как же приятно было снова скакать на Роузи — и каким счастьем было обнаружить ее, целую и невредимую, в стойле. Если не считать пары рубцов на спине (от колючих веток) и пары царапин на копытах, лесные похождения не оставили на кобылке следов. И сейчас Кейт чаще обычного проводила рукой по серой лошадиной шее или трепала шелковистую гриву.
Король возглавлял процессию, но каждый час ездил взад-вперед, проверяя, все ли на месте. Этот человек во всем любил убеждаться лично и поручал своим подданным только самые незначительные задания.
Росс Данбар ехал рядом с ним — и во главе процессии, и во время регулярных проверок. Кейт удалось уловить черный проблеск волос под лихо нахлобученным беретом. Более того, она смогла сравнить его телосложение с королевским — и хотя Генрих был мужчиной статным, в плечах он казался гораздо уже, несмотря на просторную накидку. И все-таки оба были красавцами в самом расцвете сил. Взгляд ее обращался в их сторону, пожалуй, даже слишком часто.
День выдался погожий. Слепящее солнце многократно отражалось в снежной белизне; в ветре угадывалось нечто вроде затаенного тепла. Сквозь топот копыт и повизгивание колесных осей можно было расслышать птичье пение. Постепенно настроение у всех улучшалось. Вскоре кто-то даже запел, и остальные подхватили: пели они старинное рондо о падубе и плюще. За незамысловатыми куплетами скрывалась история любви между язычником (падубом) и христианкой (плющом).