— Да-а… Ты сегодня какой-то не такой… толстый какой-то…
— Какой толстый, нах! Просто опух как сволочь! — огрызнулся я. Потом панически посмотрел на проснувшихся приятелей:
— Только я одного не понял, пацаны — что, сегодня опять будем пить? (Боже — только не это!)
И умоляюще глянул на Игоря, ища поддержки в своей антиалкогольной позиции. Бородатый выпустил вверх дым и задумался. Но, скользнув по жёлтому потолку, его взгляд встретился с неумолимым взглядом сашиных маленьких злых глазёнок за сверкающими очками, на которых прилип лепесток кислой капусты.
— Я думаю, других мнений не будет? — угрожающе прошипел Шурик и посмотрел уже на меня:
— А, Толстый?
Я обречённо опустил голову и сдался:
— Да ладно, пацаны… Нормально всё. Если не выгонят — нажрёмся конечно. А коль не быть нам студентами — нажрёмся однозначно!
На этой оптимистичной ноте прения были закончены.
Признаюсь, вообще-то я был против ежедневных возлияний. Тем более, что вчера мы были взяты с поличным и нам грозило отчисление. Так же я ещё находился в плену общепринятых предубеждений и антиалкогольных плакатов, типа: «Пьянство не отдых, а тяжкий труд». Или: «Родители пьют — страдают дети», «Не омрачайте юность пьянством» и прочей наглядной агитации, которая, как выяснилось позже, ничего общего с процессом употребления спиртных напитков не имела. Но это прозрение наступило не сразу.
А пока я просто был озадачен. С одной стороны авторитет Саши и его старшего брата, бывалого судента-колхозника, который наказал Шурику, чтобы в колхозе каждый день он примерно заливал шары. Иначе, типа, это не колхоз. А суета и томление духа.
С другой — неунывающий Бородатый с замашками профессионала-алканоида.
Но, как ни крути, мне нравились мои новые друзья, которые вели себя независимо и свободно. И мне казалось, что где-то рядом с моими новыми ощущениями и познаниями находится та жизнь, о которой я только догадывался, учась в школе. Именно в этой жизни должны мудрствовать и познавать мир весёлые и щедрые на не всем понятную радость люди. И если им по ситуации необходима именно «Альминская Долина», чтоб надорвать, так сказать, покрывало будничной суеты, то это вполне приемлимо.
Я даже сам не подозревал тогда, насколько верны мои предчувствия!
Потом, после завтрака, было общее собрание, на котором выяснилось ещё одно пикантное обстоятельство. Оказывается, пока мы весело ходили за винидлом, Сашу выбрали комиссаром курса. Так как он один среди студентов был в возрасте полных восемнадцати лет. И девочки, опять же, стояли за него горой. Ну и его вышеописанная интеллигентная внешность сыграла не последнюю роль. Но теперь, после нашего фиаско, когда свежевыбранный комиссар лежал в мрачном подпитии вечером под сеткой кровати на которой не было матраца и пускал пузыри, неминуемо было его позорное переизбрание.