Алексей Дмитриевич, заерзал в кресле. Затем, одернул рубашку. Откинулся, снова. Правая его рука, словно сама собой, переместилась к пуговице, и толстые пальцы штангиста, завертели металлический кругляшок, туда-сюда.
— Я не знаю, что сказать. — начал он, упавшим тоном — Вот честно, не знаю. Сын мой, приехал сюда. Познакомился с девчонкой. И, все. Как в омут с головой. Женюсь, говорит. Все за нее, говорит.
Алексей встал, подошел к бару. Налил себе, полный стакан, чего-то, что по видимому было виски. Чуть ли не до краев налил, грамм так сто пятьдесят.
И немедленно выпил.
— Я его уже и так. И эдак. А он, как завороженный. Люблю ее, без нее не могу, а если ты, папа, что сделаешь, я из дома уйду, и отцом тебя больше не назову. Вот, так вот все и обстоит.
Он снова налил, и выпил. На щеках и носу, его точеного, грузного лица, расцвели красные пятна.
Родион смотрел на меня. Я, между тем, спросил:
— А вы точно уверены, что тут нужен именно я? — Алексей глядел на меня, осоловевшим, но все еще осмысленным взглядом, поэтому я продолжал — Может быть, кхм. — я замялся — Любовь. Кхем.
Алексей, сначала тоже, прокашлялся, закрыв мини-бар. Он сел в свое кресло, и согнулся, опершись локтями на колени, снова уставившись на меня.
— Юноша. — начал он — Поверь мне, я знаю своего сына. И знаю, как бы повел себя он, если бы в кого-нибудь влюбился. Ты думаешь, я не пытался все решить?
— Расскажи ему, Леша, расскажи.
— Да, это может быть важно.
— Я же не тиран. Решил жениться, и решил. Ну, предложил я ему, привести эту девчонку сюда, на совместный ужин. Он привел. Тут-то, мне и показалось, что что-то не так. — пауза, пальцы снова винтят пуговицу — Саша вился вокруг нее, чуть ли не подстилался. Я его отозвал в сторонку, говорю, уймись, дурак, ты что как тряпка. А он мне, иди ты к черту, папа.
Алексей Дмитриевич, замолчал. Он так и сидел в своем кресле, опершись локтями на колени, и смотря в пол. Родион, допил стакан, и смотрел на него и меня, с любопытством, словно чего-то ожидая.
Молчание длилось, наверное секунд десять. Алексей, уже пришел в себя, и теперь выглядел нормально. Даже красные пятна, уже почти что исчезли, с его лица. В его взгляде, обращенном ко мне, была благодарность.
— Расскажите о девушке.
— Блондинка. — сказал, как отрезал. Лицо снова покраснело. — Волосы, белые-белые, будто она их выжгла. Но и кожа, тоже бледная такая. Глаза голубые.
Пауза. Затем, Алексей добавил.
— Нет, она красивая. Даже очень. Вся такая снежная, воздушная. Но это и настораживает.
Я пожал плечами.
Родион тоже пожал плечами. И зевнул, в придачу, катая между двух ладоней, пустой стакан.