Перелом или трещина — все же я склонялась ко второму варианту — но левая сторона груди опухла и налилась противной синевой. Кожа сделалась горячей, что бывает при воспалении, и травяной отвар, сделанный из того, что под руку подвернулось, был скорее средством самоуспокоения. Я лежала на боку, пытаясь дозваться до земли, но получалось не очень. Собственная боль отвлекала, да и… кого-то лечить проще, чем себя.
Оден ходил кругами, время от времени встряхивал головой, будто тот затяжной странный сон, который и на сон-то не был похож, все еще опутывал его.
И там, во сне, остался враг.
Оден, сам того не замечая, скалился. Непроизвольно опускались плечи, и шея вытягивалась: тело желало сменить обличье. А невозможность перемены приводила пса в ярость. И он спотыкался. Останавливался. Резко выдыхал сквозь сцепленные зубы и возобновлял движение.
— Оден, — я окликнула, понимая, что еще немного, и могу оказаться наедине со взбесившимся псом, от которого и сбежать-то не сбегу. Нет, может статься, что Оден меня не тронет, но вот как-то не слишком-то хочется удачу испытывать. — Давай поговорим?
— О чем?
— О чем-нибудь…
Безопасном, таком, что уймет его злость.
— Я не причиню тебе вреда.
Он искренне верит в это и не спешит присаживаться. Он раскачивается, переступая с ноги на ногу, и движения эти лишены плавности. Оден дергает то левым плечом, то правым.
Кровь идти перестала.
И ранки на спине сделали вид, что затянулись. Насколько этого хватит?
— Зачем тебе к Перевалу? — Оден задает вопрос, на который я предпочла бы не отвечать. Но тогда разговора не будет, а бег по кругу возобновится.
— Мне за Перевал.
Он ждет продолжения, и я, сменив позу — от долгого лежания на боку рука затекла — продолжаю.
— Там жил мой брат и… и возможно, все еще живет. Я очень надеюсь, что живет.
И усадьба старая цела, пусть бы она не слишком-то меня жаловала. Статуи. Зал. Мастерская, куда мне строго-настрого запрещено совать свой любопытный нос. Но запрет исходит от мамы, а брат совсем не против, когда я прихожу в гости.
В его мастерской мне нравится все — узкие столы, кульманы и свитки чертежей. Секретер с сотней отделений, в каждом из которых лежат болты, винтики, гайки или же прочие странные штуки из металла и дерева. На дверцах секретера, в стеклянных кармашках стоят номера. И брат доверяет мне приносить нужные детали. Он называет номер и количество, а я, преисполненная осознания важности работы, спешу исполнить заказ…