Надзор за ссыльными стал круглосуточным; кроме Сталина и Свердлова, других политических ссыльных в этих местах не было. Побег отсюда был невозможен.
Радзинский:
«Он (Сталин. — Л. Ж.) страдает и покорно продолжает жить в этом аду. Почему?
Возможно, в этом вопросе и скрыта главная загадка Кобы…»
Вот оно, умение профессионального архивного драматурга заинтриговать читателя! Это примерно как в индийском кино — если в начале фильма на стене висит ружье, то в конце фильма оно должно обязательно спеть и станцевать!
Ладно, подождем немного песен и плясок Радзинского…
Радзинский:
«После Февральской революции Временное правительство создало ряд комиссий — и многие видные провокаторы были выявлены. Но приход к власти большевиков изменил ситуацию. Особая комиссия при Историко-революционном архиве в Петрограде, выявлявшая провокаторов, уже в 1919 году была упразднена. Однако в результате ее деятельности были обнаружены двенадцать провокаторов, работавших среди большевиков. А вот тринадцатый, имевший кличку Василий, так и не был выявлен».
Из текста Радзинского следует, что работа по выявлению предателей революционного движения и агентов охранки была завершена в 1919 г. Это, конечно, наглое вранье архивариуса.
Особая комиссии при Историко-революционном архиве действительно в 1919 г. была упразднена, но исследованием деятельности охранки, выявлением провокаторов, агентов стал заниматься сам этот архив (после переезда в Москву — Архив революции и внешней политики). А до начала Великой Отечественной войны продолжал эту работу Центральный государственный исторический архив СССР.
Радзинский:
«Слухи о том, что Коба — провокатор, появились уже в начале его деятельности. Когда я начинал писать эту книгу, на Кутузовском проспекте жила член партии с 1916 года Ольга Шатуновская — личный секретарь председателя Бакинской коммуны Степана Шаумяна. В 30-х годах она, конечно же, была репрессирована, реабилитирована во времена Хрущева и занимала высокий пост члена Комиссии Партконтроля. Шатуновская много раз публично заявляла: Шаумян был абсолютно уверен, что Сталин — провокатор. Шаумян рассказывал о своем аресте на конспиративной квартире в 1905 году, о которой знал только один человек — Коба. Три года существовала в предместье Тифлиса подпольная типография. Весной 1906 года ее разгромила полиция. И опять упорный слух — Коба.
О подозрениях Шаумяна свидетельствуют не только рассказ Шатуновской, но и опубликованные документы:
„Бакинскому охранному отделению. Вчера заседал Бакинский комитет РСДРП. На нем присутствовали приехавший из центра Джугашвили-Сталин, член комитета Кузьма (партийная кличка Шаумяна. — 3. Р.) и другие. Члены предъявили Джугашвили-Сталину обвинение в том, что он является провокатором, агентом охранки. Что он похитил партийные деньги. На это Джугашвили-Сталин ответил им взаимными обвинениями. Фикус“.