. Организационная форма группускула приобрела еще большую значимость, когда в июле 2001 года был принят новый Закон о партиях. Закон требует, чтобы партии, которые хотят зарегистрироваться в Министерстве юстиции, задокументировали значительную организационную мощь на всей территории России — а именно общее членство 10 тысяч человек, при том что 100 или больше членов партии должны были иметься в более чем половине регионов России. Так как эта официальная регистрация обязательна для того, чтобы принимать полноценное участие в большой политике, и особенно в выборах, высокий порог для регистрации, утвержденный новым Законом о партиях, уже тогда вытолкнул десятки политических организаций, определявших себя как партии, стремящиеся к власти, в неэлекторальную область политики, где большинство из тех, кто продолжает существовать в организованном виде, и остается.
Более того, поправка к этому Закону, представленная в декабре 2004 года, еще более осложнила ситуацию для маленьких партий: минимальное количество членов партии для регистрации теперь составляет 50 тысяч человек и в то же время в более чем половине субъектов Российской Федерации зарегистрированная партия должна иметь по меньшей мере 500 членов. Эти предписания добавили проблем для политических амбиций лидеров всех небольших партий, включая ультранационалистические[278].
Принятие группускулярной стратегии вместо электоральной представляется прагматичным выходом для многих экстремистских организаций, если они хотят сохранить хотя бы минимальный потенциал действия. Эта стратегия может быть путем для выживания организации и сохранения готовности к какой–то ситуации, которая может позволить снова войти в большую политику. Заключительное замечание Гриффина в его первой публикации по этой теме относится к западному контексту, но, по крайней мере, так же значимо для России. Группускулярная правая, пишет Гриффин,
«это политическая сила, которая гарантирует, что если в сердцевине демократического Запада когда–либо возникнут условия глубокого социально–экономического кризиса, которые создадут реальную возможность массовой поддержки националистической революции, тогда большинство стран будут иметь не только подготовленные кадры для того, чтобы ее возглавить, но и большой резерв идеологического ресурса, чтобы разжечь ее»[279].
Заключение
Ультранационалистические политические блоки и политики России имели до сих пор только ограниченные или спорадические успехи на выборах. Но ввиду описанных проблем у партий, которые сейчас занимают эту часть спектра, этот факт не может быть воспринят как доказательство фундаментального неприятия большинством граждан радикально правых идеологий, и также не может быть интерпретирован как индикатор какого–либо принципиального неумения русских ультранационалистических сил со временем превратить потенциальную поддержку среди населения в политическую власть.