Люк прикрыл глаза.
– Какое несчастье…
– Здесь вы в безопасности. Нашей фермы нет на карте, а с дороги хлева не видно. Нас успеют предупредить заранее. Если что, вы уйдете в лес.
– Партизаны оставили кого-нибудь, кроме меня?
– Мне бы хоть вас выходить… – тяжело вздохнула старуха, стискивая руку мальчугана. – Вот, Робер в помощниках. Как вы?
От боли Люк не смог сразу ответить. Медленно, с напряжением, он пошевелил руками и ногами.
– Голова гудит, в ушах звенит, – прошептал он. – Честно говоря, везде больно.
– Не удивляюсь. Но вас, похоже, ангелы берегут. Уцелеть в такой битве нелегко. Клод сказал, вас взрывом зацепило.
– Да-да, теперь вспоминаю. – Он инстинктивно потянулся к мешочку с лавандой на шее. – Клод тоже у вас?
Она покачала головой.
– Нет, он ушел. Не хотел рисковать.
– Я здесь давно?
– Четыре дня.
Ничего себе!
– Я долго не задержусь, – пообещал Люк. – Вам надо думать о Робере.
Он покосился на мальчика.
Старуха улыбнулась.
– Как тебя звать, сынок?
– Люк Боне.
– Что ж, Люк, тебе надо набраться сил. Робер с тобой посидит. Он знает, как за тобой ухаживать – и ему это больше по вкусу, чем обычные обязанности.
Люк улыбнулся, и мир вокруг снова потемнел.
С фермы он ушел только в середине июля. По настоянию хозяйки он перебрался в фермерский дом на склоне холма, оказавшийся весьма вместительным.
Мари, пожилая хозяйка фермы, овдовела полгода назад. Один из ее сыновей погиб, сражаясь в рядах партизан, а второго – отца Робера – угнали на принудительные работы в Германию. Мать мальчика работала в Виши, приезжала навестить Робера раз в полтора месяца; ee сестра помогала ухаживать за племянником.
– Лучше бы тебе уйти до воскресенья, а то Джульетта приедет. Она не очень-то умеет хранить секреты, – предупредила Мари однажды, сидя вместе с Люком и Робером во дворе перед домом.
Люк брился, с трудом разглядывая себя в маленьком зеркальце. Он покосился на Робера, крутящегося вокруг ослика. Мари перехватила этот взгляд.
– Тут тебе бояться нечего, – заверила она. – Малыш куда ответственней своей тетки. Вдобавок она ищет мужа, а ты ей идеально подойдешь. Как вцепится, ты уж к своей Лизетте не вернешься.
Люк потрясенно уставился на Мари.
Робер расхохотался, глядя на его обескураженную мину.
– Вы разговариваете во сне, месье Люк.
Люк улыбнулся. Робер, напросившись помогать, с превеликим старанием вымазал щеки Люка пеной и с превеликим интересом смотрел, как тот скребет щетину старой затупившейся бритвой.
– Давно не видел, как мужчины бреются… – вздохнула старуха. – Ему нужен отец.
Люк взял ее за руку. На ладони кожа у Мари была огрубевшей и толстой, но с тыльной стороны – истончившейся, точно пергамент. Костяшки пальцев распухшие, изуродованные артритом. Он поднес скрюченную руку к влажной щеке.