Лизетта засмеялась.
– А вы уверены, что тут безопасно вести подобные разговоры?
Стало уже светло, и девушка поразилась, как же высоко они забрались.
Сеньон лежал далеко внизу, а Апта она не разглядела. Усилия, потраченные на карабканье по крутому склону, были достойны результата. Лизетта и ее спутник очень быстро поднялись почти до гребня холма, у подножия которого там и сям располагались мелкие селения.
– Совершенно безопасно. Мы на землях партизан – маки. Вон там Боннье. А внизу Лормарин. – Фрелон скороговоркой выпалил еще несколько названий. Хотелось бы Лизетте как-нибудь побывать в этих местах. – Надо держаться тропы. Проголодались?
– Пока нет, – солгала она.
– Отлично, тогда можно потерпеть, пока доберемся до Боннье.
Обещанная Фрелоном телега ждала под присмотром какого-то крестьянина, который покосился на девушку исподлобья.
– Немцы реквизировали большинство наших лошадей, – пояснил Фрелон, когда она уселась рядом с ним на телеге. – Спасибо, – поблагодарил он крестьянина.
Тот молча кивнул и, не проронив ни слова, зашагал прочь.
– Простите его за неотесанность. Зато он ярый сторонник де Голля. Без таких, как он, маки не выжили бы.
Как только телега тронулась, Лизетта принялась рыться в сумке в поисках еды, что дала ей мадам Паскаль.
– Знаете, эти фермеры, они очень отважны, – продолжал Фрелон. – Мы вот скрываемся, крадемся во тьме, делаем все тайком, пользуемся условными именами, да и то шепотом. А таким, как он или мадам Паскаль, приходится жить у всех на виду, иметь дело с milice или немцами, если те вдруг заявятся в дом, лгать, не моргнув и глазом, зная, что на кону их жизнь.
– Жизнь?
– Ну да. Только неделю назад в соседней деревне одного человека расстреляли на глазах у его семьи лишь по одному подозрению в том, что он помог бежать нескольким участникам Сопротивления.
– Расстрел на месте?
– Если кто-то из деревни виноват, немцы карают всех, кто там живет. Вот почему люди вроде меня бегут прочь из семей, действуют тайно, – чтобы родные и соседи не поплатились за наш патриотизм.
Внезапно все опасности, о которых рассказывали на курсах УСО, стали для Лизетты чудовищно близкими. Фрелон умолк, но девушке и самой было, о чем подумать. Тишину нарушал лишь стук копыт взбирающегося в горку пони.