– А что там, внизу? – поинтересовалась Лизетта, глядя вдаль, где пробивались слабые огоньки.
– Апт. Не самое подходящее место в эти дни. Так и кишит немцами. Идем. Фосиль ждет, а я не хочу, чтобы нас тут увидели.
Выбравшись за пределы прелестной деревушки, они начали долгий подъем в холмы.
Вдали от людей Фрелон стал заметно спокойнее.
– Вам удалось хоть немного поспать, mademoiselle ?
– Зовите меня Анжелиной. Да, подремала пару часов.
– Хорошо. Сегодня погода будет получше. Славно, что мы вышли так рано. Эй, позвольте, я понесу ваши вещи.
– Нет-нет, спасибо.
– Меня с детства учили галантности, Анжелина. А кроме того, дальше тропа станет гораздо труднее, так что будете рады вьючному ослу в моем лице.
– Ну, если вы настаиваете…
Когда девушка протягивала своему спутнику саквояжик, откуда-то вдруг повеяло лавандой. Лизетта ахнула.
– Какой восхитительный аромат!
Фрелон кивнул.
– А будет еще восхитительнее, когда солнце согреет поля. Хотя лучше всего – по вечерам.
– Я из большого города. Там так никогда не пахнет.
– Так вы горожанка! Мы стараемся не спрашивать лишнего, но это ж кошмар – идти и молчать.
Лизетта горячо согласилась с ним.
– А вы из этих краев?
– Да. И хорошо их знаю. Лавандовые поля раньше принадлежали одной семье из этой деревни.
– А теперь? – Лизетта нахмурилась.
Ее спутник печально покачал головой.
– Они были евреями. Их забрали в прошлом году. Ужасно. Такая славная семья. Жили здесь всю жизнь. Наверное, их отправили в концлагерь.
– Нам в Лондоне ни о чем таком не говорили.
– Очевидно, ваше правительство предпочитает не рассказывать об этом народу.
Лизетта покачала головой, потрясенная до глубины души.
– Мне очень жаль.
– До нас доходили слухи, что милиция, повинуясь нацистским приказам, арестовала более десяти тысяч евреев – целыми семьями, включая новорожденных младенцев. Их держат в Зимнем Велодроме.
– Я знаю это место. – Голос девушки был исполнен скорби.
Фрелон кивнул.
– В прошлом году его превратили в тюрьму.
– Помню стеклянный купол, такой величественный…
– Сейчас его закрасили, чтобы не привлекать внимания бомбардировщиков союзников.
Лизетта вдруг пожалела, что вообще заговорила о лаванде.
– Что ж, надеюсь, это еврейское семейство в один прекрасный день еще вернется на свои лавандовые поля.
Фрелон бросил на нее мрачный взгляд.
– Не думаю. Если слухи правдивы, из лагерей не возвращаются.
Лизетта не хотела больше говорить на эту тему.
– А вы женаты? – спросила она, чтобы хоть что-то сказать.
– Была у меня на примете одна девушка, да времена нынче не те, чтобы загадывать далеко вперед. Может, как все закончится, я вам предложение сделаю. В конце концов, вы первая из всех наших гостей, кто и правда выглядит по-французски.