книгу.
Денег на поездку в Конго у Макса не было. Денег на организацию полноценной экспедиции — тем более. Макс уж отчаялся и готов был счесть найденную книгу насмешкой судьбы, но тут вспомнил о старшем дель Карпио.
В отличие от отца Хайме, здесь чистота крови давала о себе знать — идальго был почти слабоумен. Семья дель Карпио каким-то чудом не разорилась во время всех исторических передряг, и теперь последний Фернандо дель Карпио тратил остатки состояния на любимую игрушку — зверинец, где содержались только самые редкие и необычные животные. Правда, пока там обитали лишь пять мадагаскарских лемуров и карликовый буйвол с Целебеса, но дель Карпио не оставлял надежд пополнить коллекцию. К сожалению, аристократическая гордость и слабый интеллект сыграли с ним злую шутку: идальго отказывался говорить с любым, кто не мог похвастаться дворянским званием. А его младший брат, обещавший представить Макса, был слишком далеко.
Макс был готов сдаться и даже уговорил себя, что это было бы самым разумным решением, но его авантюризм все-таки одержал верх. Фернандо дель Карпио стал последним человеком, которому Макс представился под своим русским именем. Дивясь собственной наглости, он поведал сеньору дель Карпио, что древний дворянский род Моренковых происходит от побочной ветви Рюриковичей и он — его последний представитель, едва избежавший ужасов революции. Царского рода, добавил Макс, сообразив, что фамилия Рюриковичей благородному сеньору ни о чем не говорит.
Это произвело впечатление — достаточно сильное, чтобы Фернандо дель Карпио посмотрел сквозь пальцы на простые манеры Макса и его внешность классического метиса. Насчет потертого вида Макс не беспокоился — на свете было слишком много нищих аристократов, чтобы волноваться о таких вещах. Идальго согласился выслушать посетителя, и тут книга снова пришла на помощь. Макс не только выдал гипотезу Шалимова за свою, но и кратко пересказал повесть, представив ее события чистой правдой и добавив, что последний участник экспедиции, польский ученый, умер в Леопольдвилле, оставив после себя дневники, которые и попали таинственным путем к нему, дворянину Максиму Моренкову. «Что может быть реже живого тираннозавра?!» — экспансивно восклицал он. Один экземпляр — и зверинец благородного идальго прославится на весь мир. Дело за малым — нужны деньги, чтоб организовать новую экспедицию…
***
Когда Макс объяснил в бельгийском консульстве цель путешествия, на него посмотрели как на психа. Макс слегка опешил, обнаружив, что события, на которые в «Охотниках за динозаврами» были только намеки, уже произошли и бельгийцы уже пять лет как вовсе не хозяева страны. В голове палеонтолога осталось только красивое выражение «восстание симба», да и то задержалось там ненадолго — слишком много усилий требовала подготовка к отъезду.