— Ну, как сказать, о чем? — Костик возмущенно откусывает chapatti.
— Не знаю… Реальные события описывает?
Смех Анны пузырьками взрывается в белой жиже напитка. Она наклоняется к Вите.
— Не могу. Такие вопросы меня убивают.
Ее лицо вновь обретает краски. Его сердце успокаивается.
— Витя, а ты служил? — раздается вопрос непонятно из чьих уст.
— Не-а.
— А как же? — вновь удивляется девушка.
— Я в дурке лежал.
Анна внимательно смотрит на него, сдерживая улыбку. «Похоже, течение Ганги уносит не только меня».
— Чтобы откосить?
— Да. Мы с друзьями разделились — часть косила под психов, часть под больных. В основном изображали сотрясение мозга.
— Как же его можно изобразить?
— А легко. Берешь ложечку, — он берет в руки чайную ложку и ловко вертит ее в руках, — и начинаешь методично постукивать по лбу в одно и то же место. Гематома появляется очень быстро. Потом аккуратненько царапаешь карандашом. После нужно побольше съесть, чтоб было чем рвать. Один вызывает скорую, «пациент» садится рядом с домом, блюет. Тут приезжают врачи и застают следующую картину: парень с огромной шишкой, все заблевано… Даже снимок делать не надо.
Не оторвать взгляд от него. Может, ты ангел? Только ангел способен выглядеть таким серьезным, неся подобный бред.
Они рассчитываются. Внезапный ужас расставания вновь обрушивается на плечи Анны.
— Я попрошу Костика, он довезет тебя до ашрама.
— Нет, нет, я не хочу.
— Дойдешь?
— Да.
Еще немножко полубреда, полуприкосновений после полудня. Они проходят сквозь шумную липкую улицу, пестрящую шелковыми шарфами, и сворачивают на тропинку вдоль Ганги.
— Посмотри, олеандр, цветет только в мае.
Витя дотрагивается до пушистых сиреневых лепестков. Анна наклоняется, вдыхает, растворяется в блаженстве водопада его близости.
Анна подошла к большой раковине, посыпала голубоватым порошком тарелку и поднесла ее под сильную струю холодной воды, позволяя исчезать остаткам ведического ужина. Она не сводила глаз с кусочков стручковой фасоли и крупинок риса, проваливающихся в черную дыру. Вечер окружал ее со всех сторон, заглядывал с потемневшего неба. Цикады стрекотали, не умолкая ни на секунду. Запах обожженной солнцем травы щекотал ноздри. За спиной стоял Витя, держа в руках поднос с грязной посудой, ожидая своей очереди. Хотелось взять его за руку и пойти в ночной город, раствориться в пустынных улицах. Все так просто…
— Витя, ты сейчас идешь к себе в комнату?
— Да. Устал. Лягу спать.
— Минут через пять принесу тебе мазь. Нога еще болит?
— Пока да.
— Ладно. Я сейчас.
С грохотом посуда полетела на стол. Анна достала из аптечки голубой тюбик и присела на кровать, пытаясь совладать с волнением. Звезды, словно лилии в пруду, распускались в черном зеркале неба. Едва уловимый ветерок просачивался сквозь щели в ставнях. Она подошла к маленькому зеркалу в ванной, начала поправлять волосы, но внезапно опустила руки. «К черту! Пусть будет все как есть. Я достаточно красилась, душилась, одевалась… С ним — никакой фальши, только я…»