— Не-а…
— Понятно. Я целую тебя.
— Звони мне завтра, рассказывай, как ты.
Ночь вопреки своим обещаниям она провела в отеле. Мягкий корабль белых простыней нес ее сквозь дорогу к леднику, боль в желудке, отбрасывал в квартиру, где она жила с Аликом, в их призрачный дом.
Проснувшись, она медленно потянулась, каждой мышцей, каждым сухожилием. Раздернула шторы, впуская день в полумрак, и открыла меню, лежащее рядом с бежевым торшером. Нажала в телефоне кнопку «Room Service», заказала завтрак, набросила вафельный халат и нырнула в многочисленные подушки. Когда принесли кофе, круассаны, абрикосовый джем и сыр, номер был наполнен пронзительными голосами, вылетающими из местного музканала. Анна положила под спину две подушки, сбросила с себя белую ткань и начала медленно откусывать сладкие кусочки, позволяя многочисленным крошкам падать на обнаженную грудь. Она с радостью заметила, что лоб больше не болит, улыбаясь раскрашенным лицам, смотрящим с экрана. Кондиционер начал дуть слишком сильно, желая уменьшить поток холодного воздуха, она нечаянно нажала кнопку «Убрать номер». Минут через пять на пороге стоял худощавый парень.
— Я могу убрать номер? — спросил он ровным голосом обнаженную Анну. Она слегка подавилась, заливаясь смехом, живот вздрагивал, а он продолжал стоять и смотреть. И лишь ответ: «Позже» — заставил его закрыть за собой дверь.
Потом был город. Магазины, сувенирные лавки с маслами-слонами-масалой, национальный музей. При входе Анну обыскали и попросили сдать сумку. Она смерила взглядом свое драное серое сокровище: «Она совсем маленькая». Охранник оценил масштаб угрозы: «Если маленькая — проходите». Скульптуры прятались за мутными стеклами. Анна не спеша шла сквозь душные залы, чувствуя нестерпимое разочарование. Впервые к ней пришло осознание смерти искусства. Все, что она видела сейчас, было мертвым. Гималаи, ашрам над рекой, ледяная вода, садху, замотанные в оранжевые тряпки, иглы сосен, приставшие к подошвам, — в этом была жизнь. Но не в фигурах, вырванных из контекста, запертых в лучах электрического света. Приступ тошноты сковал горло. Еще секунда — и она не справилась бы с рвотным спазмом. Но пелена темноты, наброшенная на глаза, заставила ее упасть на серый мраморный пол, очень тихо, мягко, не привлекая внимание пленных божеств.
Вернувшись в отель, она набрала номер Алика.
— Вы уже едете из Ришикеша?
— Да.
— Как ты?
— Хорошо. Я хотела… Давно хотела спросить тебя…
— Слушаю, — как всегда спокойный, уверенный низкий голос.
— Алик… Какими они были?..
Мгновение тишины, учащенное дыхание.