Два всадника неспешно ехали легкой рысью, внимательно оглядывали местность. Так тихо умиротворенно было здесь недалеко от станицы Тимашевской, что не верилось — всего в нескольких километрах бушует война, и лагерем стоят полки Донской армии генерала Краснова, под командование которой был отправлен первый офицерский полк, где по-прежнему сражался Никита.
— Смотри, Никита, красота какая, вон там, за пригорком.
— Церковь, наверно, хотя странно, село далеко.
— Да не церковь это смотри, видишь ограда мощная, это должно быть монастырь.
— Да, наверно, — молодой человек сник, — как в далеком безмятежном детстве, в его маленьком поместье, когда они всей семьей ходили на воскресные службы и малиновый звон радостно разливался по округе. Что осталось от той прошлой жизни? Только нечеткие воспоминания маленького мальчика. Его семьи больше нет, ни брата, ни матушки… Боль сдавила грудь. Невольно всплыло в памяти последнее мамино письмо еще накануне революции. Ласковые нежные слова, таких больше никто и никогда не скажет ему. Голос друга прервал грустные мысли.
— Никита, а монастырь-то женский, вон там у самого берега реки две монахини, видишь? Совсем как раньше…
— Поедем, поможем. Должно быть они ходили за водой, там тележка с ведрами. А до монастыря не близко, да еще в гору.
— Конечно, едем.
Молодые люди пустили лошадей в галоп и через несколько минут оказались рядом с монахинями. Они остановились, одна из них подняла голову, она оказалась пожилой женщиной с сильно морщинистым лицом, темные глаза ее настороженно принизили всадников. Вторая монахиня вообще не подняла головы.
— Здравствуйте, матушки, не бойтесь, мы не причини Вам вреда. Мы только хотели помочь довезти воду.
— Спасибо, но мы справимся сами, каждый день возим и сегодня сможем. Послушание выполнять должно, каким бы тяжелым оно ни казалось, Господь во всем поможет.
— Но до монастыря далеко и в гору, как же Вы…
— Ничего. А Вы то сами, кто будете, откуда? Чего, ждать — то от Вас, помощи али подвох какой?
Молодые люди переглянулись.
— Не волнуйтесь, Вам ничего не угрожает, мы из армии генерала Краснова.
— За царя значит? Что ж, коль не тронете, хорошо, пока Господь уберегал обитель нашу, а помощь нам не нужна, правда Лизавета, сами сдюжим.
«Елизавета», Никита весь напрягся, сердце бешено забилось от одного этого имени. — «Как странно монахиня с таким именем, с твоим именем, Ангел мой, я до сих пор не могу поверить, что тебя больше нет…я никогда не смогу с этим смириться…», — сердце Никиты сжалось от пронизывающей боли. Уже полгода прошло со времени ее гибели, а Никита все еще не мог до конца осознать случившееся.