— Или что, мистеръ Икль? спокойно спросила супруга.
— Или всѣ близкія отношенія между нами должны кончиться, сказалъ Долли.
Онъ хотѣлъ сказать: «или я оставлю этотъ домъ», но хладнокровіе жены его усмирило.
— Какъ вамъ угодно, мистеръ Икль, возразила Анастасія, возвращаясь къ своимъ бровямъ.
— Правда ли, сударыня провозгласилъ Долли, стараясь принять на себя величественный видъ; — правда ли, что вы уполномочили мистриссъ де-Кадъ такъ неприлично выразиться относительно вашего дохода?
— Я не вижу, какое отношеніе мой доходъ можетъ имѣть до васъ, мой другъ! возразила мистриссъ Икль, даже не смотря на мужа.
— Подъ вліяніемъ страсти, сударыня, началъ Долли, задѣтый за живое: — я великодушно раздѣлилъ съ вами мое состояніе. Когда вашъ отецъ сказалъ мнѣ, что у васъ нѣтъ ни пенни за душой, то вмѣсто ропота, я уравнялъ васъ въ богатствѣ съ собою. Я сдѣлалъ это потому, что обожалъ васъ, сударыня, и имѣлъ глупость думать, что и вы питаете ко мнѣ нѣжность!
— Продолжайте, сэръ, продолжайте! вскричала Анастасія, наклоняясь надъ зеркаломъ, быть можетъ, для того, чтобы скрыть выступившій на лицѣ румянецъ.
— И теперь, теперь, продолжалъ Долли, какъ настоящій храбрецъ: — теперь вы осмѣливаетесь потрясать этимъ доходомъ передъ моими глазами, и не позволяете мнѣ взять ни одного пенни изъ вашихъ денегъ. Я краснѣю за васъ! Это было предумышлено заранѣе, теперь я вижу это ясно — я былъ обманутъ!
Быть можетъ, Анастасія была такъ занята своими бровями что не имѣла времени слушать разсердившагося маленькаго человѣка. Въ самомъ дѣлѣ, они трудно расположить какъ слѣдуетъ густую бровь и въ то же время поддерживать споръ съ должнымъ умѣньемъ. Снисходя, вѣроятно, къ ея мнѣнію, Долли былъ такъ любезенъ, что повторилъ свое послѣднее замѣчаніе.
— Я говорю, сударыня, прокричалъ онъ: — я говорю, что былъ обманутъ!
Анастасія, грозно повернувшись, вскричала:
— Обманутъ! какъ вы смѣете дѣлать такія неприличныя замѣчанія? Кто васъ обманывалъ, сэръ?
— Сперва вашъ отецъ, потомъ вы сами — словомъ, вся ваша семья, гремѣлъ Долли. — Меня надули!
— Надули! Оставьте мою комнату, сэръ, и не смѣйте показываться мнѣ на глаза, пока не научитесь относиться съ должнымъ уваженіемъ жъ вашей женѣ и ея семейству, воскликнула мистриссъ Икль съ подавляющею торжественностью.
— Я не только оставлю эту комнату, сударыня, но оставлю этотъ домъ навсегда, сударыня! вскричалъ Долли.
Но, вмѣсто того, чтобы сдѣлать это, онъ тревожно ждать, какое дѣйствіе произведетъ эта страшная угроза на его Анастасію.
Но она только насмѣшливо улыбнулась и отвѣтила: