Но Долли молча ѣлъ и не выказывалъ даже признаковъ неудовольствія.
Война возобновилась и, мало-по-малу, пріобрѣла убійственную ему. При помощи Боба, мистриссъ Икль могла совершать великіе и свирѣпые подвиги.
— О, мой милый Робертъ, говорила она благородному юношѣ де-Каду:- что бы вы ни дѣлали, никогда не будьте грубы съ своей бѣдной женой. Это такъ низко, такъ отвратительно! Я питаю величайшее презрѣніе въ низкимъ, грубимъ, гадкимъ мужьямъ! никогда не дѣлайте такъ, милый Бобъ, или на васъ всѣ станутъ указывать, какъ на самую отвратительную гадину, какая только есть на свѣтѣ!
Разъ она замѣтила:
— Вы помните, Бобъ, молодаго мистера Гурди, прекраснаго молодаго джентльмена съ выразительными чертами лица, который былъ, кажется, литографомъ индійскаго принца, и такъ былъ влюбленъ въ меня? Знаете, это извѣстный органный мастеръ, фирма Хурди, Чурди и К°? что это былъ за милый, восхитительный человѣкъ!
— Въ самомъ дѣлѣ? отозвался Бобъ, видя, что тутъ наносился ударъ Долли, и съ удовольствіемъ играя свою роль.
— Я, кажется, никогда вамъ не говорила, что онъ дѣлалъ мнѣ предложеніе? Но онъ опоздалъ, бѣдный! я уже была обручена. Это былъ прелестный, высокаго роста молодой человѣкъ. Хотела бы я, чтобъ вы видѣли, какъ онъ рвалъ на себѣ волосы, когда я сказала ему роковую новость, — такіе волнистые, кудрявые волосы! Я нашла его локонъ гдѣ-то на лѣстницѣ; я покажу его вамъ, напомните когда-нибудь!
Это былъ тяжелый ударъ, но Долли выдержалъ его, даже не пошевельнувшись въ своемъ креслѣ.
Любимымъ ея маневромъ было развертывать письмо, будто бы полученное недавно изъ дому отъ милой мамаши, и, по поводу этого, дѣлать самыя оскорбительныя размышленія относительно поведенія мистера Икля.
— Я получила такое нѣжное, любящее письмо отъ мамаши, Бобъ, обыкновенно начинала она: — письмо, такъ прекрасно написанное, полное такихъ добрыхъ совѣтовъ! Я вамъ прочту изъ него нѣкоторыя мѣста. Послушайте, милый, это дѣйствуетъ очень успокоительно: «знаю, моя дорогая Анастасія, что вы терпите душевныя и тѣлесныя мученія отъ своего низкаго мужа. Любимая моя, вы стоили лучшей участи! Онъ очень ужасный человѣкъ. Вспыльчивый, грубый, гадкій, низкій и трусливый. Не завидую вашей долѣ. Удивляюсь только, какъ вы его не оставите. Еслибы вы не были такою кроткою, любящею, благородною женщиною, и притомъ преданною англиканской церкви, то уже давно бросили бы это чудовище!» Ахъ, Бобъ! прочитавъ такое письмо, я чувствую въ себѣ новыя силы. Дорогая мамаша!
Анастасія цаловала воображаемое письмо и прятала къ себѣ на грудь.