Я зналъ очень хорошо, чуть только она почувствуетъ, что, начинаетъ проигрываетъ битву, она пуститъ въ ходъ всевозможныя хитрости; это подѣйствуетъ на маленькаго чувствительнаго человѣчка, и можно было надѣяться, что Долли не только будетъ снова полоненъ, но его вооружатъ даже противъ меня, какъ злоумышленника и разрушителя ихъ семейнаго мира и согласія. Но моимъ молодцамъ Фреду и Дику было предписано наблюдать за Долли самимъ незамѣтнымъ и дружескимъ образомъ. Въ солнечные дни они катались вмѣстѣ съ нимъ, въ дождливые — отправлялись въ бильярдную и здѣсь, за партіей бильярда, ничего неподозрѣвавшій Долли забывалъ мечтать о своей красавицѣ. Разъ даже я ихъ послалъ въ театръ, хотя мнѣ это стоило довольно дорого, потому что сапоги у Дика были совсѣмъ разорваны, а манишка Фреда имѣла видъ бумажной мухоловки; я имъ долженъ былъ дать я то и другое. (И они, разумѣется, мнѣ ихъ никогда не возвратятъ).
Первая хитрость мистриссъ Икль состояла въ томъ, что она притворилась больною — хитрость довольно пошлая и очень старая; но такъ-какъ она почти всегда удается, то нельзя винить мистриссъ Икль на то, что она къ ней прибѣгла. Красавица принялась за дѣло весьма рѣшительно. Конечно, она прежде всего постаралась ознакомить Долли съ опаснымъ состояніемъ своего здоровья посредствомъ разнаго рода минъ и знаковъ, не прибѣгая къ пошлой манерѣ жаловаться на болѣзнь словами. Она подкупила одну недостойную женщину, по имени Мери Вумбсъ, — низкое созданіе, служившее прежде чѣмъ-то въ родѣ судомойки и теперь рѣшившееся изъ-за шелковаго платья сойти со стези добродѣтели и измѣнить мнѣ, ея господину!
Этой низкой женщинѣ было поручено всякій разъ, какъ мы начинали серьозно разсуждать о чемъ нибудь, стучаться къ намъ въ дверь и съ разнаго рода извѣстіями отъ мистриссъ Икль просить васъ, нельзя ли быть потише, потому что мистриссъ очень больна.
Трудно было въ такія минуты сохранять власть надъ безумнымъ Долли. Напрасно просилъ я его не портить дѣла, бросаясь на первыхъ же порахъ въ разставленыя сѣти; напрасно увѣрялъ, что мистриссъ Икль совершенно здорова, что она только притворяется больною, чтобы снова овладѣть имъ!
На всѣ мои увѣренія онъ умолялъ меня позволить ему подняться наверхъ къ больной красавицѣ; онъ даетъ честное слово, честное слово джентльмена! что онъ не останется тамъ болѣе двухъ минутъ; онъ не скажетъ ни слова, онъ только хочетъ взглянуть на нее, для того, чтобъ судить самому, потому что, вы знаете»…
— Милый Долли, отвѣчалъ я ежу:- вы еще успѣете взглянуть на нее, когда пошлете на докторомъ.