– Чем это у тебя из квартиры пахнет?
Я ему ответил:
– Это пахнет моими любимыми девушками. Заходи, понюхай.
– Да нет, – ответил он. – Как-нибудь в другой раз.
И заспешил куда-то.
Потом пришли люди в форме, и в штатском, и даже в белых халатах, говорили о каких-то пропавших женщинах с почты и из горгаза. И зачем-то хотели забрать моих девушек и мой, их, наш запах.
Я не давал.
Но со мной поступили грубо.
Отобрали нож.
Потом меня связали и, запихав в машину, увезли куда-то.
И теперь меня держат связанным какой-то длинной рубашкой.
Издеваются надо мной. Бьют.
Напускают на меня разных чужих запахов, от которых мне становится плохо.
А так хочется, чтобы было хорошо.
Как тогда, в том миг нашего знакомства.
«Все живое на Земле имеет право на жизнь.
Если оно хочет жить, конечно».
Так рассуждал я, встретив неожиданно Стрекозу, плавающую по поверхности абсолютно спокойного жаркого моря за несколько миль от берега.
«Как она сюда попала?» – подумал я, заглянув в ее огромные глаза.
Но она мне не ответила, а я в ее глазах увидел свое отражение и тот же вопрос: «А как ты сюда попал, да еще в шортах и футболке, хотя и без сандалий».
Но со мной все было ясно.
Ночью я просто свалился с борта туристического парусника, когда гулял не совсем трезвый по кормовым поручням.
Но факт остается фактом: теперь я в море, и причем не один.
Море, Стрекоза и я.
Ну, Море, оно как бы при своем деле.
Я – тоже понятно.
А вот Стрекоза? Как она попала сюда? Не свалилась же, как я, с палубы. И тем более не прилетела же сюда сама.
Стрекоза лежала на спине, раскинув по воде свои прозрачные крылышки, и хвостик ее, слегка приподнятый над водой, чуть-чуть подрагивал. Я смотрел, смотрел на нее и опять подумал, что все живое на Земле имеет право на жизнь. Мне стало жаль Стрекозу.
И я решил ее спасти.
Благо берег был немного виден. Но держать на вытянутой руке хрупкую Стрекозу, а другой усиленно грести, чтобы не захлебнуться, – дело, я вам скажу, не легкое. И все же я доплыл. Уставший, выполз на Песчаный берег, осторожно положил Стрекозу на сухой песок и прилег рядом с ней.
От тепла Стрекоза ожила. Крылышки ее обсохли, хвостик запульсировал. И вдруг она, издав жужжащий звук, взлетела. Я даже вздрогнул от неожиданности. Она резко поднялась в воздух, и, не колеблясь, как по азимуту, помчалась в море.
Я подскочил с места и, закричав: «Куда ты?!», бросился за ней. Но она летела и летела в морскую даль.
У меня мелькнула мысль, что она хочет установить мировой Стрекозиный рекорд по дальности морских полетов. Но она, пролетев еще немного, резко спикировала и опять шлепнулась в море.