Я опешил. Повернулся. От злости у меня просто скулы сводило, но я сдержался и умудрился ответить спокойно:
– На что хочешь…
– Тогда давай на усы.
– На усы? – Я потрогал единственное украшение своего невзрачного лица.
– Да! Если проиграешь, сбреешь усы. Если выиграешь, я усы отращу.
– Отрастишь… – машинально повторил я. Наконец, поняв всю нелепость такого предложения, от нервной злости, наверное, согласился:
– Хорошо! Идет! – И уже от какого-то бессилия показал ей свой кулак, волосатый и сухощавый. – Смотри, если не отрастишь… – задохнувшись, я не смог закончить, повернулся от нее и с шумом пошел в кафе.
Она прошмыгнула следом.
Когда я взял кий, руки у меня тряслись от злости и нетерпения как можно быстрее влепить проигрыш этой бестии.
Пирамиду я разбил плохо. «Ну ничего, – решил, – пусть немного потешится, постучит по шарикам. Даже если попадет, все равно я ее прихлопну!»
Она не спешила. А я буквально трясся, дожидаясь своего удара.
Она долго выбирала кий.
Наконец выбрала.
Намелила его, очень тщательно.
Сняла рюкзачок. Обошла бильярдный стол.
Как ни странно, выбрала очень правильную позицию и примерилась, присев к краю биллиарда. Потом не спеша нацелилась на многообещающую комбинацию шаров.
Ударила.
И забила.
Потом еще, и так – пять шаров подряд. Понятно, что я испытывал, когда она дала маза.
Я резко подбросил кий, ударил и промазал.
От досады даже вскрикнул и чуть не переломил кий о колено.
Она же, не обращая никакого внимания на мои эмоции, забила еще три шара, чем и закончила партию.
Стараясь не замечать ее торжествующего взгляда, я лихорадочно начал собирать шары в новую пирамиду.
Составил. Быстро намелил кий и повернулся к ней, предложил новую партию.
– Одну минуточку. А усы?
– Какие усы? – не въехав в вопрос, ответил я.
– Обыкновенные, рыжие твои.
Я опять машинально потрогал мою гордость.
– Но у меня же бритвы нет. Потом сбрею.
– Договаривались – сейчас!
– Сейчас, сейчас… бритвы нет! Так ты будешь играть или нет?
– Буду, конечно. Но сперва ты сбреешь усы, как договаривались.
– Чем сбрею? Что ты думаешь, я с собой бритву, как бумажник, в кармане ношу?
– Зато я ношу.
Она взяла свой рюкзачок, развязала его и вытряхнула прямо на пол: тапочки, презервативы, жвачка, тампоны, помада, тени, мыло, полотенце, салфетки, зубная щетка, паста и пачка одноразовых бритвочек.
Поковырявшись в этой кучке, она взяла хрустящую упаковку с лезвиями и бросила мне.
– Туалет там, – показала она мне в глубь кафе.
Я поймал пакетик. Повертел его в руках и молча поплелся в туалет.
В туалете открыл горячую воду, поискал взглядом, чем бы намылить усы.