Взял в руки кусочек мыла, посмотрел на себя в зеркало и сказал отражению:
– Идиот!
Намылил усы. «Отрастут еще. А вот как она будет отращивать, когда проиграет?» Тешась этой мыслью, сбрил свою мужскую гордость быстро и решительно.
Побрившись и рассмотрев себя в зеркале, я остался вполне доволен: я даже помолодел, что немаловажно в моем возрасте.
Когда я вышел в зал, сразу же получил комплимент:
– А ты выглядишь гораздо моложе, чем раньше, – она запнулась и добавила: – До того, как проиграл.
Я смолчал. Как ни странно, после этой парикмахерской интермедии я сразу успокоился.
Подошел к бильярду, поправил пирамиду и жестом пригласил ее начать.
Она разбила плотно ставшие шары, и через несколько минут все было кончено она проиграла.
Забив последний шар, я, не разгибаясь, посмотрел из-под руки на интриганку.
Она спокойно поставила кий и, подхватив свой рюкзачок, направилась в сторону туалетов.
Я стряхнул мел с ладоней и пошел к бару. Заказал себе водки и томатного сока. Выпил. Злость куда-то ушла. Разбирало любопытство: каким же образом она отрастит усы?
Я не сводил глаз с дверей женского туалета.
Наконец дверь открылась, и она вышла.
С усами.
У меня челюсть отвисла.
Она приближалась. Я весь напрягся.
У нее были усы! Маленькие, аккуратненькие, правда, нарисованные. Но нарисованные классически. Похоже, тушью для ресниц.
Она подошла, забралась на табурет у стойки, попросила белого вина и, повернувшись ко мне уже с бокалом, сказала:
– Мяу!..
Мне от выпитого стало уютно и хорошо, и я, рассмеявшись, поцеловал ее в носик.
Она допила вино, и я сказал:
– Пойдем, киса.
Бармену стоило больших трудов сдерживать свое удивление по поводу перемен в нашем волосяном статусе, но и он в конце концов расхохотался, после того как она на прощанье и ему сказала «Мяу». На радостях он забыл сдать мне сдачу.
Мяуча и смеясь, мы в обнимку вышли из бара и поспешили ко мне домой.
Утром она ушла.
С усами на лице.
Я дал ей денег и спросил:
– Мы еще встретимся?
Она просунула голову в щель между дверью и косяком, мяукнула вместо ответа и помахала мне лапкой, то есть ладошкой.
А вечером, ближе к ночи, я опять зашел в свой любимый ночной клуб. Попить пива. И посмотреть на ту, что мяукала мне всю ночь.
Музыка. Сигаретный дым. Сумасшедший мелькающий свет. И опять она посреди танцевальной площадки: в ритме, в себе, вся как цветок на сильном ветру, хлещущем ее со всех сторон и… с усами.
Я сперва подумал, что мне мерещится.
Пригляделся, нет – с усами!
Помахал ей рукой, а она мне. И даже, как мне показалось, мяукнула. Может, показалось, а может, и нет.